Этот вечер поминальных огней, зажжённых душам не вернувшихся из своего последнего похода в море, Слава проводила в одиночестве, оставив Ямато и Китаками наедине друг с другом.

Отдав дань павшим, она белым пятном бесцельно бродила в темноте от костра к костру, не рискуя подходить близко к собравшимся вокруг них людям: мрачным, пьяным, молчаливым или наоборот болтающим без умолку, а порой даже как будто и весёлым, не знакомым, чужим. Она смотрела на их лица, вглядывалась и вслушивалась в их разговоры словно ища кого-то знакомого среди них, и не находя продолжала дальше свой запутанный путь, не останавливаясь надолго ни у одного из костров. В воздухе витали запахи нагревшегося за ночь моря, перемешанные с дымом. Они навивали девочке свои, линые для неё воспоминания о времени, людях и местах, что казались такими далёкими сегодня, словно прошла уже бездна времени, а не всего на всего один год. Должно быть это было нормально, вспоминать в такие минуты о прошлом. Своём, и тех, кто был с тобой рядом всё это время.

Беспорядочные плутания по незнакомой местности в потёмках, да собственных мыслях навиваемые общим настроем и манящими взгляд языками пламени, привели её в совсем не знакомую часть острова. Людей, да и разожжённых костров было заметно меньше, воздух чище. И даже можно было расслышать мерных шелест волн бьющихся о причал. Море было так близко, что можно было почувствовать вкус солёных волн на губах, просто облизав их после очередного робкого порыва прохладного ветра.

«Потерялась… - после нескольких минут в попытке сориентироваться, призналась девочка самой себе, - молодец Слава, твои подвиги прославят весь покойный советский флот и станут легендой Бермуд. Адмирал так и вовсе рыдать будет от “счастья”»

Выбор был не велик и, обречённо вздохнув, крейсер зашагала по направлению к одинокому костру, оказавшемуся ближе всех остальных к ней, сдаваться топтавшейся рядом с ним маленькой группке людей. Но на пол пути её взгляд зацепился за одинокую фигуру, сидевшую поодаль от остальных. Она показалась девочке настолько знакомой, что та остановилась.

«Шарнхорст?..»

Несколько шагов в её сторону и сомнений у девочки не осталось – угрюмой фигурой отбившейся от остальных и вправду была Шарнхорст. Убедившись в этом, Слава медленно направилась к линкору. Но чем ближе она подходила, тем меньше уверенности у неё было в том, что это хорошая идея. Что она ей скажет? О чём можно с ней поговорить? Захочет ли она вообще сейчас с ней разговаривать? За странным желанием, преследовавшим её весь вечер - просто увидеть её, у Славы не было никакого плана и мыслей на счёт того, что делать потом.

Девочка остановилась метрах в четырёх от Шарн. В голове галопом промчались сотни вариаций приветствий, половина которых была уместна сейчас не больше чем пожелание «Здравствовать» смертнику, отправляющемуся через час на электрический стул. Выражать же свои «соболезнования» и «сожаления»… кому они были нужны сейчас все эти утешения и проникновенные, полные сопереживания слова, да и ещё из уст той, что была ко всему происходящему причастна абы как? Она была не тем человеком, чьи слова таким макаром могли бы хоть немного поддержать. Тот, чьи могли бы, посоветовал бывшей главе Бермуд сушить винты на берегу и отправляться на пенсию.

- Можно присесть? – Слава кивнула на место рядом с девушкой, решив начать хоть с чего-нибудь, и по своему обыкновению с малого.

«Глори… и вы туда же, Шарни?» - усмехнулась про себя девочка. Ошибка, причиной которой стала забывчивость одного чопорного англичанина, грозила стать со временем вторым, или вернее уже третьим её именем. И признаться, не самым плохим, если вспомнить, как назвал всё тот же англичанин саму Шарнхорст в тот прохладный и злополучный денёк, тем не менее, ставшим отправной точкой для их знакомства.

- Просто плутала от костра к костру, пока вконец не заблудилась, - виновато улыбнувшись, призналась Слава, подходя ближе и не вольно снижая голос в стоявшей здесь тиши, разбавляемой лишь тихим треском сгорающего в огне дерева и шелестом волн нагоняемых на песчаный берег слабым, прохладным ветерком. – Я подумала, что ты не станешь пропускать этот вечер, и рано или поздно наткнусь на огонёк, у которого ты найдёшь… приют.

Присев на освобождённое ей место, Слава обернулась на скромно горевший костёр. Люди, собравшиеся вокруг него, были необычайно тихими, словно безмолвные тени или призраки, чьи лица, спрятанные в темноте накрывшей остров, было толком не рассмотреть, как не разобрать и слова, произносимые беззвучно едва шевелящимися губами. Атмосфера, окружавшая их, была буквально пропитана отчуждённостью от всего остального мира.

«И именно у них ты пришла искать утешения… вот что ты сейчас чувствуешь, - Слава сама почувствовала тяжесть в груди при этой мысли, - и кем сейчас себя ощущаешь»

Отвернувшись от костра, она чуть повернула голову к девушке и поправила волосы, что бы получше её разглядеть в близи. Выглядела Шарн сейчас так же, как себя чувствовала:  разлохмаченная, уставшая, осунувшаяся, на плечах висела великоватая и наверное чужая курточка (хоть кто-то проявил заботу о своём бывшем командире), от неё самой пахло алкоголем, пивом, судя по банке в руке, а в ногах лежала ещё и бутыль не откупоренного пока что вина. Похоже было, что бывшая глава Бермуд, вдруг оставшись за бортом, намеривалась в буквальном смысле утопить своё горе сегодняшним вечером… и как бы ни вместе с собой заодно. Брошенная, одинокая в своём горе, сломанная.

«Почему ты не пришла к нам?»

- Шарн, я… - начала было Слава, но запнулась, просто не зная, что сказать, ведь ничего путного придумать так и не удалось. Наивно было полагать, что в нужный момент нужные слова сами найдутся и лягут на язык. Всё-таки она никогда красноречием не отличалась, и вдохновлять умела, пожалуй, не лучше чем её адмирал.

Отведя обеспокоенный взгляд, она смотрела на тёмное море, безмятежно ласкающее берег. Сидя в притирочу к Шарн она чувствовала её тепло, и жалела о своей беспомощности так явно проявившейся сейчас. 

- Тихо тут… -  практически прошептала Глори, и глубоко вздохнула, вдыхая морской прохладный воздух с лёгкой примесью дыма. – Глупо вышло. Наконец-то нашла тебя, но теперь и слова стоящего в голову не лезет.

«Зачем я это ей говорю? Дура…»

Теребя кончик одного из своих хвостиков, в которые были собраны тёмные волосы девочки, она с тревогой наблюдала за Шарн и ловила интонации её голоса, признающегося, что линкор с самого начала сбежала подальше от всех, но и здесь, где-то на самом краю базы, среди тех, кого принято считать едва ли не прокажёнными, предпочла остаться в сторонке «пропуская всё веселье». Брезгливость тона, неодобрительный взгляд адресованный одному из дальних, ярко пылающих в вступавшей в свои права ночи костру, грубый плевок в сторону - организованное на широкую ногу прощание с погибшими, похоже, совсем ей не нравилось.

Было ли это для неё лишним напоминанием о том, что хотелось бы зарыть и забыть, лишь изредка навещая, принося одинокий цветок к старым воспоминаниям? Или казалась оскорбительной чрезмерная помпезность, граничащая с пошлым пафосом, словно выставленные на показ раны и боль, да ещё перед чужаками? Неуместность подобная пиру во время чумы, когда убийца её подчинённых, её друзей, всё ещё плавал в море и готов был множить имена в скорбном списке, а Бермуды всё ещё были всё равно что в осаде?

А может, дело даже и не в этом всём было вовсе. Слава проследившая за взглядом Шарн попыталась вспомнить, кто мог быть у того костра, что испепеляла взглядом линкор, но её бессистемные поиски и блуждания в потёмках смешали все видимые ей сегодняшним вечером лица в одно безликое месиво. Трудно было выделить среди массы незнакомых людей и кораблей хотя бы одного. Разве что младшую сестру Шарнхорст, с которой та прибыла вместе на центральную базу. Кажется, Слава видела её у одного из костров, старательно разжигавшую пламя посильней, словно бы пытавшейся таким макаром прогнать мрак и холод, окружившие их, или наоборот, приманить кого-то из ночи, подобно огню маяка. Глори издалека даже сначала приняла её за саму Шарн, пока не подобралась ближе и, поняв свою ошибку, не побрела дальше, практически сразу забыв о младшей.

Сейчас она пожалела, что не решилась тогда подойти к ней и хоть парой слов перекинуться, что бы хоть немного понимать, что между сёстрами происходит и почему, когда её старшей сестре нужна была поддержка, сейчас и здесь сидела Слава, а не она.   

«Если Шарн рассорилась с сестрой, то всё совсем плохо» - от этой мысли крейсер поёжилась, словно от холода и отвела взгляд от яркого костра, тлеющего в дали на одном из холмов. Хотела бы она ошибаться сейчас. Что бы пришедшая ей в голову мысль, как обычно оказалась каким-нибудь надуманным опасением, подобным тех, что частенько посещают её беспокойную голову во время походов в море, но так и остаются всего лишь страхом. Ведь если ты даже на собственную «кровь» не можешь положиться в трудный для тебя час, то мир, должно быть, становиться совсем чуждым, в котором кажется и места для тебя не осталось. 

Глори повернула голову, что бы посмотреть на Шарнхорст и встретила задумчиво изучающий её взгляд. Отчего крейсер пришла в лёгкое смятение и умудрилась упустить из виду то, что старшая из сестёр в этот момент, погруженная в свои мысли, глядела на неё как на кого-то другого.

Вдруг Шарн сообщила о выжившей. Слава в первые секунды даже не сразу поняла, о чём линкор заговорила, и с её губ едва не сорвалось недоумевающие: «Кто жива?»

Но крейсер сумела вовремя прикусить себе язык, и как бы в награду за выдержку сзади громко треснуло полено, словно пытаясь подсказать девочке верную мысль.

«Кто-то выжил и смог вернуться» - девочка обрадовано улыбнулась, на душе почему-то стало немного теплей, несмотря на то, что «найдёныша» она и в глаза не видела и возможно и не узнает никогда. Но сказать что-то в ответ Слава не успела. Шарнхорст словно не ожидая, что эта новость найдёт хоть какой-то отклик у её нежданной собеседницы продолжила говорить, но уже отнюдь не о счастливице вернувшейся буквально с того света. Безразличие сменилось чуть ли не мольбой, вскрывая сдерживаемую внутри девушки боль. Крепкая рука линкора легла ей на плечо и, поколебавшись пару мгновений, прижала девочку к себе.

Слава не сопротивлялась и легко поддалась этому неожиданному порыву Шарнхорст, развернувшись к ней и отвечая приобняла её немного выше талии.

- Хотела тебя видеть, - их лица были столь близки, что девочка чувствуя её дыхание, невольно перешла практически на шёпот. - Я же вижу что тебе больно. Разве нужны ещё причины?

Слава прижалось немного сильней к Шарн, словно опасаясь, что та, разочаровавшись в бесхитростном ответе не имевшего, казалось, не единого внятного, разумного аргумента в пользу того, зачем ей вдруг понадобилось искать бывшую главу Бермуд, попытается отстраниться от неё. Вновь попытаться сбежать.

Ей нечего было возразить Шарни, хотя и очень хотелось сейчас сказать, что она, эта выжившая девочка обязательно простит её, а может быть даже и не держит обиды вовсе. Но её слова не проверенные действительностью могли оказаться жестокой ложью и неправдой, что может быть сейчас и даст немного тепла и надежду, но позже, лишь ещё сильнее ранят. Ведь люди так любят назначать виновных во всех бедах. Тех, кого можно обвинить во всех смертных грехах, зачастую не всегда справедливо вымещая на них свой гнев, боль и разочарование, словно бы это что-то решит, кого-то по-настоящему утешет, вернёт мёртвых, исправит содеянное или гарантировано избавит от повторения ошибок в будущем. Так поступал Турбулент хладнокровно казня на глазах Славы оказавшуюся не достаточно хорошей по его меркам для своего поста главу Бермуд, так возможно поступит и спасшиеся девочка, потерявшая под её «флагом» своих товарищей, видевшая их гибель собственными глазами не в силах что-то изменить, и сама лишь каким-то чудом и не вероятной жаждой к жизни сумевшей вернуться домой живой спустя столько времени.

И потому, Слава лишь крепче прижала к себе тонущий в море собственной вины линкор и тихо спросила имя спасшейся девочки. Может быть позже, она наберётся смелости и сходит к ней, что бы узнать - остались ли на этих проклятых Бермудах люди, не отвернувшиеся от своего бывшего командира. Ведь сама Шарнхорст видимо уже решила для себя, что её обязательно возненавидят, что она не имеет право даже на толику сочувствия и понимания.

Слава ведь почувствовала, как Шарни вздрогнула, когда крейсер её приобняла поддавшись ответному порыву, в надежде, что это хоть немного позволит девушке почувствовать чуть себя менее одинокой. Отведённый взгляд и самобичевание с горькой усмешкой, как ни странно вызвавшей тёплые воспоминания о брате. Тот тоже любил упереться гордым рогом в собственное самоуважение, считая, что раз он чуть старше остальных, то и «должен» и «обязан», и «шишки» все его, а младшие братик с крохой сестрёнкой, должны перед ним благоговеть. Но если бы Шарни закончила на этом, и Слава могла бы поделиться с ней своим мнением как «младшей», потому что дальше намного хуже. Слова линкора словно полоснули по нутру крейсера, и на её лице отразилось непонимание с толикой страха во взгляде.

- Упустила?.. – одними губами, практически беззвучно прошептала девочка.

«Умереть героем хочешь?» - она не понимала, она просто не могла понять, это было противно самому её естеству несмотря ни на что любящего жизнь. Рука, обнимавшая Шарнхорст, сжалась в кулак, комкая и стягивая одетую под кем-то накинутую куртку её простенькую коричневую футболку. Слава отвела взгляд, уперев его очередной раз в чёрную бездну моря в которой плавало пьяное отражение не полной луны. Меньше всего она хотела сгинуть в этой холодной пустоте. Что может быть важнее их жизней?

- Никогда не хотела быть таким героем, - голос ослаб и произнесённое получилось тише, чем ей хотелось, и каким-то даже жалким, но крейсер на это совсем не обратила внимание продолжая говорить. – И думаю, та девочка, что спаслась, тоже. Раз не воспользовалась своим шансом и цеплялась за жизнь изо всех сил пока, наконец, не вернулась домой, хотя все её друзья остались там, на дне.

Слава повернула голову к Шарни.

- Ты наверное обидишься, но я рада, - слабо улыбнулась она, - рада, что ты «упустила свой шанс» стать героем. Иначе бы я и не узнала никогда, что есть такая девушка по имени Шарнхорст.

Отредактировано Slava (2015-04-27 13:56:49)

«Рико, Король Георг Пятый. Британский линкор, если меня не подводит память» - повторила про себя девочка, что бы получше запомнить и не напутать что-нибудь потом. Если это потом будет. Слава не сразу, но припомнила забавного, но опасного и немного психованного, представлявший из себя живой арсенал пингвинёнка из старого мультика, который несколько раз видела когда-то давно, когда была ещё совсем маленьким и беззаботным существом. Корабль, который прозвали в честь такого персонажа, как ей казалось, должен был обладать взрывным, шумным и просто не управляемым характером, и оттого идея, казавшейся ещё минут пять назад не такой уж и плохой, теперь выглядела в разы менее привлекательной, и даже травмоопасной для лёгкого крейсера.

«Но возможно это того всё же стоит», - металась в своей нерешительности Слава наблюдая за линкором. Всего второй раз за весь их разговор в глазах Шарнхорст отразилось что-то помимо пустоты и злости. И впервые улыбка. Естественная, искренняя, а не отдающая горечью, насмехающаяся или полная призрения гримаса. Она прожила лишь всего несколько секунд, пока линкор говорила о  «рыжем пингвине», но она была, хоть пусть вскоре и сменилась на злость, впрочем, исчезнувшую, или вернее сказать – спрятанную, практически столь же скоро, как и тот растаявший лучик тепла, что минутой ранее заиграл в девушке.

Слава отвернулась, опустив взгляд, и заметив, как отчего-то слегка подрагивающей рукой сжимает её одежду, отпустила линкор, сложив свои руки на коленях прикрытых чёрными чулками скрывавшие её ноги чуть выше этих самых колен. Девочка думала над словами Шарни. Её испугали на несколько секунд вырвавшиеся ярость и ненависть, то к чему они могут привести. Очень хотелось верить, что говоря о том, что бы стать «негодяем» и «дотерпеть» пока гости, при которых она видимо вынуждена вести себя как примерный солдатик, уберутся обратно к себе восвояси, она не подразумевала каких-то опрометчивых поступков после, что сколь желанными сейчас на волне обиды не были бы, вряд ли принесут ей облегчение и поправят положение, и лишь «утопят» линкор окончательно, в переносном, а может быть и в прямом смысле.

Мысли об этом холодили нутро, и девочка поёжилась, подтянув на балку ноги и обхватив их руками, словно бы и впрямь замёрзла.

- Может быть, кто-то и останется, - как-то машинально и не подумав, ответила Слава. - Навсегда.

«Зря я это сказала» - кораблик уткнулась в собственные колени и поспешила сменить тему:

- Жаль, что ты не можешь уехать со мн... с нами.

«А хотела бы она этого? - Слава искоса глянула на Шарни - вряд ли, даже после всего этого. Она бы не стала бежать, будь у неё выбор»

- Спасибо, Шарни - только и прошептала Слава, склонив голову на бок и прижавшись к плечу Шарнхорст.

Странное дело получалось. Ей было спокойно и тепло на душе от её слов. Но ведь это она пришла сегодня к ней, что бы утешить и хотя бы ненадолго стать опорой, для сломленного корабля вдруг оказавшегося совершенно одиноким в холодном море чужого безразличия. А в итоге, какой уже раз Шарни сама дарит ей совою заботу, просто так и не смотря на то, что она сама больше чем кто бы то ни было, нуждается в ней. Но может быть, именно это и  нужно было линкору сейчас – кого-то защищать и оберегать. Почувствовать, что кто-то нуждается в тебе, кому-то ты нужен, кто-то будет на тебя рассчитывать, верить в твои силы, почувствовать такую тяжёлую, но важную ответственность за чужую хрупкую жизнь. Старшие должны защищать младших – так ведь она сказала?  Глори не рискнула бы утверждать, что она сумела понять Шарнхорст, но  видя, как смягчились её черты лица, отпуская злобу и боль колотившие её только что, лёгкий крейсер думала, что может быть лучшее, что она может сейчас сделать для линкора – так это принять её обещание и стать той, кого «старшая сестра» будет оберегать. Хотя бы на эти несколько дней, пока они не сделают свою работу и не должны будут вновь вернуться обратно на Хоккайко и, к сожалению, без неё. Но если Слава об этом ещё могла жалеть, то Шарнхорст, прекрасно зная, что рядовому кораблю не выбирать, где ему служить, даже не задавалась этим вопросом.

Мягкие тихие шаги сзади, замершие на время, словно в нерешительности. Слава почувствовала, как мягко, но настойчиво потянуло курточку Шарнхорст под её щекой, сползшую чуть с плеч линкора, и слегка отстранилась, давая не проронившей ни слова девушке её поправить, и потом вновь, чуть повянув голову к немке, уткнулась в её плечо, словно заменяя этим разомкнутые объятья. По голове прошлась рука, оставляя после себя приятный до мурашек ощущения след. Давно никто не гладил её по голове. Собственно с того момента как она попрощалась с семьёй. Зажмурившись и отдавшись приятным ощущениям, она прослушала, что пробормотала Шарнхорст в след могильщику, встрепенувшись лишь, когда та дёрнула головой и зашипела свежая банка пива в её руках.

«Рузя» - Слава не стала оборачиваться, что бы запомнить лицо польки – всё равно не получиться. Она запомнит имя, прикосновение, этот запах костра с привкусом солёной воды и алкоголя, но не их лица. Почему так крейсер сама не знала, но она не могла вспомнить не одного могильщика, с которым пыталась разговаривать.

- Знаю, - уже привычно тихо отозвалась Слава. – Они мне никогда не отвечали. Одно время я ненавидела их за то, что отказывались рассказывать, что им удалось найти. Словно им всё равно.

Девочка умолкла на минутку и поёжилась, вспоминая, как отчаянно пыталась вытянуть хоть слово из вернувшихся после поисков одной из пропавших во время их боя канмусу. Именно пропавшей. Тогда она до последнего надеялась на чудо. Которое не случилось.

- Глупая была, - Глори посмотрела на Шарни и тепло улыбнулась. – Выпей лучше за всех наших ребят.

Прозвучавший тост не вселял надежд, отдавая мрачными тонами грядущих трудностей маячивших на горизонте ближайшего их будущего. Слава подумала о предстоящей операции, - схватке с монстром практически уничтожившим целую флотилию и потопивший до этого ещё ни одну канмусу. Какие шансы, что они справятся без потерь? Глори была не так давно во флоте, но достаточно, что бы иметь однозначный ответ, не отдающий никакими иллюзиями – никаких. Кто-то после этой операции вернётся домой в гробу с закрытой крышкой.

Крейсер тяжело вздохнула, гоня прочь мрачные мысли, эта ночь и без них была тёмной и буквально пронизанной скорбью принявшей разнообразные облики от тихих и безмолвных посиделок, до дебошей стремившихся забыться в пьяном угаре детей моря.  Она не сводила своих разноцветных глаз с борющейся с собственной печалью и утратой линкора. Шарнхорст, кажется, хотелось высказаться. Наверное, ей даже нужно было высказаться, отбросить страх показаться слабой и сбросить накопившийся в душе груз. Который никто не хотел с ней делить. Что бы ни говорил тот субмарин, иногда им просто необходимо сбросить давление давящих на сердце эмоций, иначе они просто задушат и сожрут, как черви, изнутри, обратив некогда прочнейший метал в труху.

- Шарни… - голос её был тих и мягок.

Слава развернулась на балке, на которой они сидели, подобрав под себя одну ногу оказавшись из-за этого немного выше линкора, и обняла её, прижав голову Шарнхорст увинченную разлохмаченными светлыми волосами к себе.

– Не глупо. Никто не хочет терять тех, кто дорог им, каким бы это образом не происходило бы и чья бы это не была вина. И нет ничего постыдного о том что бы горевать о них. Трудно принять, что больше не увидишь знакомого лица. Среди других голосов не услышишь больше тот, что стал тебе как родной. Не почувствуешь их тепла. Но мы должны отпустить тех, кто ушел. Сказать не стыдясь всё что хочется или не успела, и отпустить.

«Через скольких я уже сама так переступила?» Голос девочки дрогнул, но она продолжала говорить.

- Помнить, но отпустить. - Рука прошлась по светлым волосам девушки. - Что бы они обрели покой. Что бы мы могли подняться  и идти, жить дальше. Ради себя и тех, - «кто нас ждёт дома», - кто ещё жив и выходит в море, и тех, кто уже не может и ждёт нас на берегу.