Этот день начался плохо, но закончился еще хуже.
Вспоминая поведение того корабля, который смогли поймать Ро-500, Нагато и Ривендж, да и чувствуя ответственность за миссию, беловолосый решил посмотреть, чем же именно займется исследовательская группа. Не зря же они рисковали и ловили ее живьем, не так ли? К его удивлению – контр-адмиралу из Центральной Базы дали полную возможность участвовать в изучении Глубинного. И это стало началом кошмара.
Она выглядела как ребенок. Она даже вела себя как ребенок, если верить рапорту. Маленькая Принцесса просто наслаждалась свободой и жизнью, а затем все закончилось – ее поймали и привязали к операционному столу с множеством креплений. Корабль кричал и извивался, пытаясь вырваться из пут, но это было ей не по силе. Винсент сперва смотрел на это спокойно и его эмоции были скрыты словно за стеной из стали, но дальше оставаться безучастным просто не получалось.
Несколько людей в белых халатах кружились вокруг ее тела подобно стае падальщиков, вонзающих свои причудливые инструменты в ее бледное тело. Холодная сталь оставляла за собой лишь раны и бесчисленные синие линии, от чего девочка кричала еще сильнее. Только в чем толк? Ее никто не слышал за пределами этой большой, белой, стерильной комнаты, которая станет для нее могилой. С каждой секундой ее крики звучали все громче, казалось, словно она звала о помощи или просила прекратить эту пытку, но ее никто не слушал. Никто не понимал. Все смотрели безучастно на это кровавое шоу. Все, кроме Локхорта. Его маска спокойствия была буквально растоптана этой сценой, и он с неким шоком и удивлением смотрел на все происходящее. Ему казалось, что все будет в порядке, что он это все переживет и в происходящем не будет ничего жуткого или ужасного… Но он чертовски ошибался.
Каждый раз, когда инструмент рассекал ее тело, парень содрогался не то в приступе гнева, не то в приступе страха. Ему стало мерзко, противно, плохо. Ему хотелось просто взять и остановить все это: оттолкнуть «исследователей», снять с нее путы, обнять ее и унести к морю…  Но что будет с другими канмусу? Что будет с другими людьми? Его объявят в предательстве, дезертирстве… Его семья станет посмешищем в глазах других, а Нагато и Юуу перестанут доверять остальные адмиралы, а может, и корабли. Он мог сам ответить за свой проступок, но вовлекать других в это не мог.
Когда они сделали большой разрез и один из людей засунул туда руку, Винсент почувствовал, что его начало мутить от мерзости. Но, оказывается, может быть еще хуже: когда мужчина потянул руку к себе, вытаскивая органы вперемежку с механическими деталями и модулями, а кровь стекала на конечности и пол – Винсента чуть-чуть не вырвало.
"Новичок", с усмешкой произнес кто-то из стоящих рядом с ним людей, но контр-адмирал совсем не обратил на это внимание. Он все еще смотрел на лицо этой Глубинной: ее широко раскрытый от боли рот, безжизненный взгляд, в котором читался страх, желание умереть, и… она плакала. На секунду юноша даже подумал, что ему это приводилось, но нет: он действительно видел ее слезы!.. Она смотрела в его сторону, видела, как он сомневался. Девочка своим взглядом словно просила его о помощи… Пока один из рабочих не стал вырезать ей глаза.

Этот ад длился до самого вечера. В какой-то момент он понял, что все, что тут происходило – было настолько чудовищно, что никакие благородные причины не могли оправдать это кровавое представление. Одно дело, когда ты уничтожаешь их при помощи ракет и торпед, но совсем другое – когда вот так пытаешь. Он все еще смотрел на тело глубинной, теперь уже больше напоминающее какого-то ужасного гуманоида, а не человека... Они поддерживали в ней жизнь до самого конца, до последней секунды. И он видел, как она пыталась найти его своими пустыми глазницами, в которых мелькал потусторонний свет. 
Но все имеет свойство заканчиваться. Похлопывая друг друга по спине, и о чем-то весело говоря, люди покинули помещение «на перекур», оставив контр-адмирала одного с трупом, который был никому не нужен. Винсент, превозмогая свой страх, зашел в помещение операционной и медленно подошел к телу со странным, характерным всхлипом. Он с трудом опустил глаза вниз, замечая, что наступил в жидкость похожую на кровь. Ему вновь стало дурно, но он нашел в себе силы поднять глаза на изуродованное тело глубинной.
– И ради чего все это? – Парень нерешительно коснулся до остатков тела существа. Холодная, уже разлагающаяся, но это все еще была плоть человека. Только что, своим собственным бездействием, он дал убить этого ребенка, пусть она и была из глубинного флота. А ведь что такого она сделала людям? Никого не убивала, никого не трогала. Просто она была похожа на Принцессу, и ее следовало «изучить». И это было причиной для того чтобы снова умереть.
Винсент почувствовал, как его тело словно вспыхнуло, подобно пожару. Взгляд стал мутным, дыхание участилось, сердце быстрей забилось – парень пулей вылетел из помещения, оставляя за собой кровавый след. Он дышал так, словно его только что пытались задушить: жадно, тяжело, глубоко. Ему было плохо. Чертовски плохо.

Когда остальные вернулись с перерыва, юноша уже пришел в себя, хотя и вздрагивал каждый раз, когда к нему кто-то обращался. О чем-то смеясь, люди принесли с собой еще и плотный черный мешок, в который быстро скинули труп и остатки органов и механизмов, которые были не нужны. Впрочем, уже через несколько минут после этого, Локхорт вместе с другими отправился за пределы базы, краем глаза замечая, как в комнату входят уборщики с лицом, не выражающим ничего, кроме скуки…
Отойдя от штаба на приличное расстояние, они скинули мешок как ни в чем не бывало и, быстро облив его какой-то жидкостью – зажгли. Немного постояв и посмотрев, как огонь жадно поглощает мертвое тело, исследователи ушли спать, говоря, чтобы контр-адмирал тут не задерживался и тоже шел отдыхать и радоваться удачным операциям… Но Винсент бесконечно долго стоял над остатками и не отрывал взгляд, полный горечи.
От нее остался лишь пепел, который быстро закружился в теплых ветрах этого острова... И вот теперь все действительно было законченно. Юноша собрался было уйти, но успел заметить, что от Маленькой Принцессы осталось еще несколько железок, не поддававшиеся температуре. И, по непонятной для себя причине, Локхорт взял одну из этих мелких деталей и спрятал в своем кармане. Как память о том, что здесь случилось, возможно потому что лишь он да сухие рапорты будут помнить о ее смерти.

Винсент не мог уснуть, несмотря на чудовищную усталость и сонливость. Каждый раз, когда он пытался закрыть глаза, перед ним вновь и вновь возникали ее образы, и ему становилось дурно. Локхорт просто бесцельно ходил по округе, сталкиваясь со случайными прохожими уже черт знает сколько времени.  Последние, правда, шарахались от как от огня, так как Винсент уже двигался как мертвец, да и выглядел соответствующее: бледность стала сильнее, синяки под глазами еще от утроенного недосыпа стали отчетливее, часть его формы да и лица была в чужой, запекшийся крови.
– Это, определенно, пока худший день в моей жизни…

Отредактировано Vincent Lockhort (2015-06-13 15:22:51)

Отпугнув еще одну парочку своим внешним видом (пусть и не нарочно), Винсент продолжил упрямо петлять между кварталами, которые еще и были слабо освещены. Что-то подсказывало юному контр-адмиралу, что здесь снова постарался Штаб, который, как он уже понял после небольших встреч с Гнайзенау – действует фривольно и не выполняет большинство инструкций Центральной Базы. Были в этом и плюсы, были и минусы, но рассуждать на эту тему ему сейчас совсем не хотелось. Что и неудивительно, учитывая его состояние.
«Странно, что они вообще еще на плаву и у них есть бюджет», только и крутилась одна единственная мысль по поводу всех Бермуд. Все же, в чем-то младшая сестра бывшей главы была права – ему не стоило сюда приезжать. Впрочем, много бы ли это изменило?..

Он шел дальше. Шел вперед. Его никто не трогал – и он никого не трогал. Полностью поглощённый своими мрачными мыслями, Змей уже перестал различать людей, путь, наличие света. Все, что он делал: просто бессмысленно перемещал себя в пространстве, пытаясь успокоить свой разум. Так могла бы пройти вся ночь, если бы он случайно не пересекся с какой-то девушкой, которая уж слишком бурно отреагировала на появление Винсента: мало того что отшатнулась, так еще и взвизгнула. Последнее вывело парня из  состояния подобного трансу, и он уже чуть более осознано вгляделся в фигуру перед собой – к своему удивлению, он увидел пусть потрепанную после битвы, но уже ставшую для него родную Нагато.
Те же длинные черные волосы, тот же радар на голове, костюм и женственная фигура – она выглядела так же, как и всегда. Локхорт быстро отошел от удивления и был рад появлению боевой единицы, только вот сама девушка явно не хотела видеть юношу или, по крайней мере, не хотела, чтобы он находился рядом с ней на близком расстоянии. К своему собственному сожалению, он довольно отчетливо услышал, чтобы парень как минимум держал перед ней дистанцию и не лез в ее личное пространство.
«Неужели я настолько ей противен?»

Однако уже через пару секунд юноша расслабился. Возможно, она просто ошиблась – потому как дальше линкор ответила куда более спокойно, уточняя, а адмирал ли перед ней или кто-то еще?..
– Нет, призрак оперы, – слабо пошутил юноша, впрочем, сохраняя все еще усталое и потрепанное выражение лица, – да, мэйдчен Нагато, это я.
Змей замолчал. Честно говоря, он не знал что еще сказать: шутить не получалось, вспоминать про сегодняшнюю миссию даже близко не хотелось... Адмирал робко подергал один из рукавов пальто за край, пытаясь успокоиться, но выходило плохо. В конце концов, Локхорт просто смотрел на Нагато, цепляясь взглядом за испачканную чем-то черным ("видимо, это кровь") одежду и шею, которая была перевязана бинтами.
«Еще одна моя ошибка, которую мне так и не исправить…»
Винсент вспомнил, как побледнел, увидев такой Нагато в первый раз. Он действительно беспокоился, это отчетливо было видно со стороны.  Впрочем, врачи быстро сказали, мол, что ничего страшного тут не произошло и такие ранения просто пустяк для такой боевой единицы как она. Да и сама девушка выглядела пусть и подавленной, но вполне здоровой. Тогда он еще не мог понять, почему она была растеряна, а теперь… Догадывался. Жаль, что слишком поздно.
Он вновь посмотрел на ее шею и смущенно отвел взгляд. После всего этого безумного дня, эти раны вновь ему напомнили о маленькой Принцессе, которая пыталась безуспешно спасти свою жизнь от такой смерти. Смерти, которую она не заслужила. Смерти, на которую он ее обрек.
–  Как твои раны? –  Наконец произнес юноша после не слишком затянутого, но все-таки, молчания. – Надеюсь, ничего серьезного, как и сказали врачи?..

Отредактировано Vincent Lockhort (2015-05-03 03:03:45)

Хорошо это или плохо, но между ними все-таки завязался диалог. Винсент пусть и чувствовал себя как не в своей тарелке, да и говорил меньше обычного, тем не менее, он был рад видеть Нагато. К тому же, пока беловолосый с ней общается, его сознание свободно от картины кровавой расправы, как будто бы ее и не было. Словно линкор помогала ему забыть то, что забыть просто невозможно. И стоит только им снова разойтись, как кошмар вновь о себе напомнит. Быть может, даже худшим из всех возможных способов.
–  Шучу, да. А что мне еще остается делать? – Контр-адмирал как-то медленно и натянуто улыбнулся, словно эта улыбка ему давалась через силу... Хотя так оно и было. Как бы печально это не звучало, но его деятельность была сильно ограничена, что и неудивительно, учитывая его стаж. Впрочем, так было не только с ним, но и вообще со всеми адмиралами из Центральной Базы. Фактически, он и другие руководители здесь присутствует только по той причине, что к ним привязаны корабли. Без них Винсент и команда тут никому не нужны и вообще не сдались, быть может, их бы даже отправили обратно на Центральную Базу, будь такая возможность. Знают ли о таком положении вещей сами канмусу? Сказать трудно.
"Да уж, мы для них просто… Мебель?"
Юноша вдруг усмехнулся, припоминая свои некогда забавные рассуждения на этот счет. По его скромному мнению, корабли считают адмиралов "мебелью", так как те просто командуют и не могут участвовать в битвах напрямую, ну а адмиралы в свою очередь считают кораблей "мебелью", так как они фактически персонификация судов второй мировой войны и, мол, даже не люди. То есть первые обвиняют командиров в их функционале (как в предмете обихода, без которого можно легко прожить), ну а вторые – по самому факту существования (мол, стул и есть стул, а у стула нет своего мнения). Вот такое вот взаимное недоверие и презрение обеих сторон, которое начинается из-за того, что они все слишком человечны и склоны не доверять друг другу, так как считают себя чуть ли не абсолютно разными.
"Да уж, иногда боевые единицы могут быть намного человечнее, чем об этом думают другие адмиралы".

От таких странных мыслей, впрочем, его быстро отвлекла Нагато.
– Со мной-то? – Юноша сперва было хотел удивиться, но быстро припомнил, что еще в операционной выглядел паршивенько. – Да так, ничего страшного. Просто слегка устал и хочется лечь спать, да при этом мучает бессонница. В общем, ничего серьезного. Куда больше меня беспокоили твои раны… Но теперь смысла волноваться нет, так?
Когда же девушка попросила его больше не бледнеть, при этом отведя взгляд в сторону, Винсент не смог уловить нотки издевки и ехидности, приняв эту фразу как пожелание и даже некоторую заботу с ее стороны… Которая Нагато проявляет по отношению к другим адмиралом настолько редко, что можно пересчитать по пальцем одного учителя по труду.
– Бледнеть... Можешь по этому поводу не волноваться, хе-хе. В таком виде меня теперь явно никто не увидит.
Развивать дальше эту тему, впрочем, Винсент не стал. У Нагато своих проблем наверняка хватает, так зачем ей слушать еще и его нытье? В конце концов, это он обязан им помогать, а не наоборот. Это он выдвигал лозунги в кабинете совещаний, словно готовился к предвыборной компании. Да и сам по себе юноша не любил вот так просто выплескивать свои страдания на других, предпочитая все держать в себе. Рано или поздно пройдет, да и со своими проблемами он уж как-нибудь соберется, чай не маленький мальчик.

И все бы ничего. И мог бы идти разговор себе и дальше мирно, пока вновь не были затронуты слова о том, мол, что все боевые единицы лишь корабли. Винсент всегда остро реагировал на это заявление, а сейчас, с учетом того что он видел в операционной, он вдруг не на шутку помрачнел.
Его спокойный до этого разум снова пошатнулся, он вновь видел лицо маленькой девочки и ее страдания, когда инструменты вонзались в ее плоть. Рука непроизвольно потянулась к сгоревшему маленькому модулю, который был у него в кармане. Нащупав его, он сжал тот со всей силы, словно пытаясь не вспылить и успокоиться, но эта картина вновь и вновь стояла перед его глазами.
Он знал, что это не к месту и совсем не вовремя, но ничего так и не смог с этим сделать:
– Корабль, корабль, корабль… Корабль, да? – Мрачновато подметил вдруг Винсент, зацепившись за ее слова. – А вот скажи мне тогда, "корабль"… У тебя плоть это сталь, сердце – мотор, а кровь машинное масло? А может, если тебя распилят на кусочки, ты не будешь чувствовать боль, не будешь кричать и терять сознание? А. Знаю. Может тебя и других можно просто разобрать на запчасти, дабы потом сделать из всего этого нечто-то новое? Если все это так, то… Так и быть. Я буду тебя воспринимать как обычный корабль.

Нагато довольно неожиданно бросила чистый свернутый платок, но, к счастью, несмотря на темноту, усталость и другие отрицательные воздействия – Винсент все же успел поймать его и не дал тому испачкаться в земле.
"Черт... Неужели у меня на лице ее кровь?"
К удивлению, воспринял юноша этот факт как-то просто и спокойно. Впрочем, оно и неудивительно: у кого-то в кармане пальто была, фактически, маленькая часть Принцессы. Странно, если бы теперь он вдруг как-то более эмоционально на это отреагировал.
Однако использовать платок он пока не стал. Его действительно было лучше намочить, как верно подметила Нагато, правда, вот чем? Не плеваться же на него, в конце концов. А сколько тут идти до моря? Вроде тоже порядочно. Можно было, как вариант, заскочить в Штаб или в какое-нибудь здание и попытаться попросить там воды, но вот кто сейчас ему поможет? Время позднее, как не посмотри. Либо сейчас люди спят, либо проводят свое время у каких-то костров, о которых Винсент лишь пару раз слышал. В итоге, он пока просто спрятал платок в другой карман.
– Как найду воду, так обязательно и сотру. Спасибо за заботу.

А дальше Винсент говорил. Мрачно, даже чуть холодно, но без какой либо издевки в глазах или сарказма. Он не зря спрашивал эти вопросы, далеко не зря. Ему всегда хотелось набить лицо тем людям, которые обращались к боевым единицам как к неодушевленным объектам. Сам Змей считал это просто глупым: словно весь мир забыл, что они все родились людьми и только в ходе своего взросления получили душу корабля.
Да и настолько ли сильно меняла их эта сверхъестественная сущность? Да, становились они слегка сильнее и выносливее обычного человека (что не отменяет тот факт, что некоторые люди могут толкать за собой самолеты и без этого). Характер мог отчасти измениться в другую сторону, но не так уж и сильно... Вот, собственно, и все. Ничего страшного в этом нет. Ничего жуткого тоже. Но их все равно считают нелюдями, будто бы их в пробирках сделали и вырастили как искусственных существ.
И было как-то очень больно слышать, когда корабль сам себя считает лишь объектом и не более того. Словно они… Сдались и приняли факт большинства, мол, да, так оно и есть. Только вот, одно они все-таки забывают – объект должен молчать и действовать так, как им скажет любой человек. Они не должны говорить, не должны мыслить, ведь их основная цель – просто быть использованными. Уж коль считаешь себя неодушевленным объектом, тогда просто заткнись и выполняй приказы. Тебя могут хоть унизить прилюдно, хоть избить, да черт знает что делать – но, изволь, ты объект. Объект не должен жаловаться и не должен сопротивляться, ведь стул не сопротивляется, когда на него садятся.
Но корабли все равно упрямо называют себя "кораблями", совсем не понимая, как легко можно интерпретировать эту фразу. И, главное, непонятно кто виноват в таком мнении боевых единиц: то ли адмиралы и простые люди, которые их считают простым оружием, то ли сами корабли, которые не верят в свою человечность и даже порой пытаются от нее абстрагироваться.

После он замолчал, и повисла тишина. Он видел, как Нагато спокойно слушала его на протяжении всей речи, однако теперь она готовила ответ, который ему вновь явно не понравится. Почему он так решил? Достаточно лишь глянуть на ее лицо, которое по своей мрачности могло сравниться с самим Локхортом. Стало, почему-то, слегка жутковато. Парень не вовремя вспомнил, что в случае возникновения конфликта и рукоприкладства – Нагато своим ударом может отправить его на реанимацию. Немного печальный исход, как не посмотри.
Но вот, она собралась с духом и начинала говорить... И юноша устало опустил глаза себе под ноги.
"Наша песня хороша, начинай сначала".
Ненависть к своей стране, ненависть к мягкотелым (да и вообще) адмиралам, свобода только в море... Снова новая пластинка о старом. Все те же разговоры, все те же аргументы и доводы, которые его не убедили ни пять дней назад, ни сейчас... Все было таким же, как и всегда. Впрочем, а что он еще мог ожидать? Прошло всего пять дней с принятия ее в этот флот. Люди так быстро не меняются.

Однако один фактор он все же не смог учесть. Нагато после своего злобного монолога повернулась к нему спиной, но вместо того, чтобы уйти – отбросила волосы за плечо и слегка отогнула край верхней формы, показывая... Чудовищный шрам от ожога, проходящий по всей спине.
Винсент потерял дар речи. Он не знал что сказать, как ответить, как вообще отреагировать на это. Змей был просто в легкой растерянности, ведь теперь  ему могла быть понятна причина, по которой девушка так пренебрежительно относится к адмиралам. Такие раны так просто не получают и, что было куда более жутким, это словно клеймо «почти смертника», от которого нельзя было избавиться… Ведь на кой черт? Нельзя тратить ресурсы регенерационного модуля на такую бесполезную вещь, считали ОВМС. Ну а то, что когда корабли доживут до двадцати лет и сойдут на берег – их это не беспокоило. Им было плевать, что после этого боевым единицам придется чаще контактировать с обществом, которое известно как относятся к таким повреждениям…
Контр-адмирал отпустил деталь, вынул руку из кармана. Он не бледнел, не кричал, не разводил бессмысленный монолог, даже мускул не дрогнул на его лице… Зато сделал несколько шагов по направлению к Нагато. Он видел эту рану перед собой, видел ее усмешку, но он продолжал идти вперед, сокращая и без того небольшую дистанцию между юным контр-адмиралом и спокойной девушкой.
Когда же расстояние было таким, что достаточно было протянуть руку, парень нерешительно было потянулся к шраму, пытаясь до него дотронуться, но на полпути все же остановился. Мало ли, вдруг она не хочет, чтобы к ней прикасались?.. Не зря же она все это время скрывала от него эту часть своего тела.
–  Знакомая рана, – наконец произнес юноша, правда, уже куда более спокойным голосом, –  у моей сестры такая же. Пострадала от неправильных действий адмирала. Чудом выжила. Местоположение, правда, немного другое… Более заметное. Быть может, даже слишком… А выжил бы человек в таком случае? Вопрос интересный. Люди тоже разные бывают.
Контр-адмирал вздохнул и отвел взгляд в сторону, от шрама. Смотреть на него вот так ему тоже казалось слегка неправильным.
– Видишь. Такие шрамы бы не получил корабль. Такое получают только люди и никто не застрахован от этого. Если не шальной снаряд или взрыв, так хоть пожар… Хотя и странно, что ты вместо прямого ответа на мой первый вопрос вновь перешла к своей душе корабля, ведь я спрашивал тебя исключительно о состоянии твоего тела. – Парень не удержался и как-то неопределенно улыбнулся. – А по поводу первых зараженных ничего сказать не могу. Часть из них погибло в начале тестирования оборудования... Печально, но это обычное дело, если подумать. Так всегда происходит. А другие... Хм... Лея, Турбулент, моя сестра – они все, фактически, были из ранней волны. Более глубоко я пока не затрагивал эту тему… Будто бы кто-то даст возможность зеленому новичку узнать все страшные и не очень секреты ОВМС.

Жаль, правда, что в темноте он так и не заметил ее легкого дрожания – быть может, тогда бы Змей действовал чуть более аккуратнее и даже бы не решился вот так протянуть руку, но что было сделано, того не изменить. Да и пока он говорил, Нагато быстро поправила одежду и снова вернула волосы за спину: вот того шрама снова нет, будто бы его не существовало. Хотя это, конечно же, не так. Если бы все было так просто, то в мире не было бы печалей и проблем, ведь их можно было бы скрыть…
А дальше, тем временем, было все больше откровений. Честно говоря, юноша и не думал, что может вот так просто разговорить достаточно мрачную и молчаливую Нагато. Она быстро и четко рассказывала интересные фрагменты из своего прошлого, настоящего, а может, и будущего – в своем фирменном слегка издевательском стиле, к которому он еще все же не успел привыкнуть. Непонятно, чем в этот раз он так ее задел, но она решила с ним поделиться даже воспоминаниями своей души…
Тем не менее, Винсент в этот раз внимательно слушал девушку и старался запомнить как можно больше информации, дабы, потом случайно не обложатся, если вдруг эти знания ему еще потребуется. А что-то ему подсказывало, что рано или поздно это случится.
Под конец своего монолога, линкор вдруг резко подняла руки, словно пытаясь себя остановить и, кажется, у нее это даже получилось. Точнее, так оно и было видно, пока она не произнесла свою последнюю фразу, которая явно ей далась с не малым трудом. В этот раз Локхорт прекрасно понял, что ей явно не хотелось говорить эту фразу… Интересно, а где его была проницательность до этого?
–  Нет-нет, все в порядке. – Юноша слегка зловеще улыбнулся и расслабляющее помахал рукой. – На самом деле, я действительно рад, что ты со мной так откровенно говоришь, пусть и немного грубо. Более того, я предлагаю нам продолжить беседу и расставить все точки над "немецкой и", дабы уж точно сегодня закончить наш разговор и больше к нему не возвращаться, пока... Не наступит время для новой длинной беседы. Что скажешь, линкор Нагато?
На самом деле, юноша мог бы прямо сейчас ответить на все, что она успела ему сказать, только вот контр-адмирал прекрасно понял, что они сейчас с ней выглядят довольно... Глупо? Встали посреди пустых кварталов, по центру дороги, и разговаривают друг с другом, вместо того чтобы найти место, где можно спокойно поговорить. И если еще минуту назад это было нормально (мол, они вот внезапно встретились, чуть поговорили и разошлись в разные стороны), то сейчас уже отнюдь нет.
–  Как бы сказать... Если ты согласна, то нам следует занять более удобное место для общения чем, –  юноша развел руками, –  это.

От внимательно взгляда Винсента не ушел тот факт, что девушка слегка задрожала и обняла себя, словно она хотела закрыться от чего-то. Юноша даже на секунду подумал, что ей стало холодно, но потом вспомнил, что сейчас они не на Центральной Базе, а на теплых Бермудах, где как раз с погодкой все было нормально. "Значит", разумно предположил контр-адмирал за неимением другой информации, "дело либо во мне, либо в моих словах... Да, чертовски плохой из меня адмирал, раз я так со своими боевыми единицами обращаюсь. Или хороший, учитывая общую политику ОВМС?"
Впрочем, слегка задумчивое состояние довольно быстро улетучилось – спасибо Нагато, которая довольна грубо (пусть он уже почти и закончил) прервала его речь. Сказанные ей слова были ему понятны... И в то же время чужды. Ей всего восемнадцать лет, она младше него на три года, а она уже холодна как сталь. Да, она сражается, как и другие, видит смерть, убивает глубинных и ее жизнь находится на волоске от смерти. Такое действительно трудно забыть и эти события так или иначе, но все же повлияют на характер… И все же он не мог поверить, что так просто война изменяет человека. Насколько слабым нужно быть, чтобы так себя изменить и поддаться внешним факторам? Или же они наоборот сильны из-за того, что смогли пережить это? Увы, она ведь не одна была такой: чего стоит хотя бы Ро-500, Турбулент, Китаками и другие. Все они страдают, потому что человечество не может найти выход из сложившейся ситуации. Им куда проще перекинуть все дело на детей с кораблями душ и адмиралов. Травмы, загубленные семейства, смерти – это их совсем не волнуют. Важен только результат, как показали сегодня эти люди. Увы.

И тут случилось неожиданное. Можно сказать даже невозможное. Нереальное для него. Нагато просто взяла и улыбнулась. Пусть всего уголками рта, пусть всего на мгновение, но это была, черт возьми, ее улыбка! Не усмешка, не ухмылка, а настоящая улыбка, которую он видел впервые, хотя и встречался с ней не мало.
Юноша аж встрепенулся, по большой части пытаясь понять, что именно подняло настроение линкору. Неужели просто предложение о том, что это место не такое удобное и его забавные телодвижения в этот момент? Впрочем... Сейчас это было не важно. Нагато выставило условие и оно было вполне приемлемым на данный момент времени. К тому же, раз она сама считает, что лишние проявления эмоций в данный момент это плохо – то разве стоит ли ему действительно сейчас беспокоиться?

Винсент кивнул и на его лице застыла спокойное, умиротворенное выражение лица. Отчасти немного злое, но таковым оно не являлось. С точно такой же «маской» он тогда впервые встретился в доках с Ро и Нагато, и теперь это вызывало легкие, приятные воспоминания. Удивительно, ведь несмотря на все проблемы, что возникли в то время – это был один из лучших дней в этом январе. Парадокс.
– Как скажешь, Нагато. А вот место… – контр-адмирал хотел сказать, что и сам не знает куда идти, так как штаб практически не покидал, но вместо этого лишь задумчиво скрестил руки и оглянулся, –  есть одно. Идем со мной.
Юноша махнул рукой, подтверждая свои слова жестой и уверенной, пусть и немного пошатывающейся походкой, развернулся на 180 градусов и направился в обратную сторону.

Конечно, на деле же он дороги не знал. По сути, Локхорт просто шел туда, куда его вели глаза. Он старался идти не слишком быстро, тем не менее, предпочитая держать некую дистанцию от Нагато. В конце концов, немец нашел все-таки две старые деревянные лавочки, которые находились рядом с одним из жилых корпусов и, что наиболее важно, там было тихо и пусто. Идеально для того разговора, который у них предстоял.
– Ну вот... Как-то так. – Задумчиво протянул юноша, смахивая с одной из скамеек легкий слой песка и, недолго думая, пригласил Нагато занять это место. Сразу же после этого он и сам сел, все еще сохраняя достаточно большую дистанцию, несмотря на довольно маленькую длину скамьи.
– На чем мы остановились?

Винсент чувствовал, как с каждой секундой ему становилось все хуже. Пока они шли, ему вроде как было легче, но стояло лишь сесть – и жуткие кадры этого вечера стали вновь и вновь всплывать в голове. В придачу к этому: голова болела, хотелось жутко спать, а еще он ничего не ел с самого утра. И вряд ли сможет хоть крошку подобрать еще в ближайшие несколько дней. Неудивительно, что его разум начал давать сбои, подобно машине.
Девушка любезно напомнила, о чем они говорили в прошлый раз… Конечно же. Расставить все точки над 'i'. А перед этим они говорили, кажется, о настоящих кораблях? Точно. Настоящие боевые единицы, огромные, тяжелые и массивные. Винсент много их видел. Ходил по ним, даже плавал на них. Как никак, его отец был одним из адмиралов, который мог изредка побаловать своего сына. Локхорт вспомнил, что хотел поговорить с Нагато по поводу того, что даже к неживым кораблях – посудинам из стали и черт пойми еще чего – относились как к живым. Давали им имена, всячески с ним говорили, словно они могли слушать и понимать... Как ему рассказывал отец, такая привычка обычно часто встречалась у людей, которую большую часть своей жизни проводили с вещами, от которых зависела их жизнь: машины, самолеты, оружие, те же самые корабли. Нередко официальными именами могли стать те, которые адмирал дает кораблю «неофициально». Обычно так было во времена лихих флибустьеров, когда для судна выбирали женское имя или что-то похожее на него.
Конечно же, эти времена давно прошли, но некоторые люди до сих пор чтят традиции. Они стали первыми, по сути, кто начали отождествлять неживых существ с живыми. Оно же – олицетворение. Только на секунду подумать, что олицетворение это и есть, по сути, персонификация – передача признаков живых существ к неживым. Разве это не странно? Новые боевые единицы хотят уподобиться кораблям, в то время как сами суда были чуть ли не живыми соратниками для многих моряков. Парадокс. Еще один парадокс. 

Но, видимо, Нагато не хотела возвращаться к этой теме и, не дав юноше даже вставить лишнее словечко, попросила пока не затрагивать эту тему. Разочарование на лице парня было отчетливо видно даже в такой темноте. Правда, сам Вини ограничился лишь тяжелым вздохом.
«Такая крутая мысль пошла под откос, а ведь теперь я ее и не вспомню так, как красиво представил в голове…» Парень слабо улыбнулся и ненадолго закрыл глаза, пытаясь избавиться от надоедливой боли в глазах... Белое бледное лицо. Пустые глазницы. Широко открытый рот. Повсюду синяя кровь. Сотни рук тянутся к нему, в попытках схватиться за одежду.
Юноша вздрогнул и резко открыл глаза. Этот образ вновь и вновь возникал, стояло ему только закрыть их. Да уж, про здоровый сон, да и сон вообще он мог сегодня забыть. Вообще.

От все еще стоящей перед глазами кошмаром его спасла уже второй раз, как ни странно, линкор. Она повернулась в его сторону, явно требуя к себе внимание, на что Винсент разумеется повернулся к ней и сцена исчезла, будто бы ее и не было.
Девушка демонстративно «тыкнула» в сторону щеки и парень на автомате провел по ней, вспоминая, что так кровь все равно не сможет стереть. Однако вот сам вопрос поставил его в тупик. Со стороны могло показаться, что Винсент натурально завис – сидит в той же позе, слабо дышит, с рукой приложенной к щеке, никак не реагируя на происходящее. Этот вопрос, несомненно, заставил его задуматься. С одной стороны, ему хотелось все это рассказать, поделится с кем-то, даже если человек просто пошлет его лесом. Может быть, ему станет легче. В фильмах и книгах такое часто происходит. С другой же стороны – стоит ли это рассказывать Нагато? Они и так в не самых хороших отношениях, а на рассказ она может отреагировать, несомненно… А вот не знал он, как линкор отреагирует. И это пугало. Но вопрос состоял только в одном: решиться сказать или нет?..
Через пару секунд адмирал вздохнул и снова начал смотреть прямо, в бесконечную темноту, которая блекло освещалась лишь светом луны и звезд. Чертовски романтический вечер, если бы не тот факт, что у всех их руки по локоть в крови.

– Хм. Не уверен, что я смогу как-то действительно хорошо ответить на этот вопрос, если честно, – юноша слабо улыбнулся и позволил себе закинуть голову назад, произнеся медленное, тихое "аааа", – я… Черт, даже не знаю как начать… В общем, я смотрел как ее препарируют. Да, «Принцессу». Мне казалось, что я должен был это увидеть. Я думал, "Эй, Вини, здесь что-то не так! Уж не слишком ли она себя странно вела, а? Надо посмотреть и узнать точно"... Говорят, любопытство не порок. Ну я бы послал этого человека, который вякнул это, в чертову черную дыру, ибо есть вещи, которые тебе не стоит знать. Лучше бы я не совал нос туда, куда этого не следовало...
Он говорил фривольно, это было видно. Его голос слегка дрожал, во всем теле явственно чувствовалось слабость. Без того эмоциональный голос звучал чертовски грустно, словно он рассказывал о чем-то дико печальном или грустном… Хотя так оно и было.
–  Я тебе сегодня уже говорил, мол, про плоть, сталь, кровь. Это все было не просто так. – Юноша сложил пальцы замком и угрюмо глянул вдаль, в темноту. - Я видел, как ее оперировали, точнее просто руб... – Юноша запнулся. Чем больше он говорил, тем сильнее становился эффект того, что ад в той комнате не закончился. С каждой новой деталью и словом образы становились все четче, ярче и перед ним вновь предстала та картина, которую невозможно переписать, – рубили на куски. Никакой жалости. Никаких причин для того, чтобы резать ее вживую. Она кричала, пыталась вырваться. Она даже плакала. Ага, плакала. Нас всех учили, что глубинные просто роботы, на которых натянута кожа. И тут, вот уж удивительно, плачущий робот, ха-ха... Ей было больно. Она кричала от боли. Она... Она даже пыталась что-то сказать, но с каждым очередным движением "палачей" лишь срывалась на крик. "Мы точно сражаемся против бесчувственных машин?", возникла мысль у меня тогда в голове.
Его голос становился более четким, прямым. С каждым словом усталость становилась все сильнее, но картина перед его глазами заставляла продолжать говорить, да еще и с нарастающим, ощутимым гневом.
– Это шло весь вечер. Чертовски долго, не правдо ли? Они резали ее тело. Медленно вырывали глаза. Медленно вытаскивали органы: кишки, легкие, печень, сердце… И да, механические импланты, хотя их было не так уж и много. В основном органика. А знаешь, что было самое удивительное?.. Знаешь, а? Всем... –  Ярость достигла края: Винсент не кричал, не ругался, просто его голос стал холодным и слегка безумным, и он произнес такие слова, которые он сам от себя не ожидал, –  всем бл..ть было просто по..уй. Они смотрели на все это с таким лицом, как будто бы перед ними крутили жизнь животных по каналу Дискавери! О, мы распиливаем живого человека на кусочки! Это так, с..ка, интересно! Весело! Ведь мы пытаем девочку, разрубая ее на мелкие кусочки! Это же так гуманно! Мы сражаемся за человечество и человечность, но легко "пытаем" других!.. – Юноша сжал кулаки и стиснул зубы от переполняющей его ярости. –  Так и хотелось их там всех убить. Да вот теми же скальпелями, которыми они калечили ее тело. Просто взять – и легонько провести по горлу. Вот перед тобой был м…дак – и вот его нет. Радикально? Да. Плохо? Не думаю.

Юноша резко замолчал и устало прислонился к скамейке. Он наговорил столько, что его можно было бы смело отправлять под трибунал. Но его сейчас это вообще не беспокоило. Ярость сходила на нет, оставалось лишь усталость и желание уснуть прямо здесь. Но, видя вновь и вновь перед собой эту сцену, он продолжал держать глаза открытыми и смотрел на Нагато. Удивительно, как она его еще тут не убила, но, кажется, у нее были свои причины слушать его бредни, которые все больше и больше походили на мысли какого-то безумца. Казалось, он уже больше не скажет слова, но он продолжил, ведь это было не все:
– Она смотрела на меня. Ее глаза умоляли ее вытащить из этого ада даже после того, как они ей их отрезали. Я видел, Нагато… Я видел в ее глазницах неестественный проблеск. Я уверен, что это была ее душа. Но... Я ничего не мог сделать. Только смотрел, как ей делают больно. Смотрел, как ей вырезают плоть. И знаешь... Я слаб. Меня одолел страх. Я стал искать себе оправдание, мол, почему я не могу ее спасти из рук этих безумцев. Мол, сам-то я переживу, ведь дело мое правое! Но что станет с теми, кто меня окружает? Вот, например, мой отец, бывший адмирал флота... Неплохой человек. Душевный. Ветеран войны, да еще и сумел победить в двух битвах против глубинников, перед тем как его списали в утиль. Как он воспримет тот факт, что его сын стал дезертиром? А сестра? Канмусу, которая три города бороздила море и пострадала от криворукости адмирала. Как она воспримет то, что ее младший братик пошел против флота? И главное, по какой причине... Спас глубинного! Спас! Мать их всех! Глубинного! Ха-ха-ха-ха-ха! Смешно, да? Конечно же ни черта не смешно.. А что станет с вами? "О, это Ро-500 и Нагато, они находились под командованием того дезертира? Я слышал, он симпатизировал глубинным". Плевать, чтобы об этом думали другие му..аки адмиралы, они все давно прогнили как эта хренова скамейка. А что насчет других кораблей? Вот-то потеха! Дружественный флот, хорошие боевые единицы... И были под командованием адмирала-некророботофила! Вот это, согласись, неожиданный поворот. Может быть, к вам проявили ненужное сочувствие. Ну, по поводу того, какой вам херовый попался адмирал. Худший из худших. Мусор, который выделяется даже на фоне другого мусора. А может кто-то проявил бы агрессию или бы даже заподозрил в чем-то таком же... И это меня остановило. Я просто не смог это сделать. Даже не попробовал.
Юноша замолчал. В этот раз, ему уже было нечего добавить. Он, слегка пошатываясь, молча встал. В этот момент Винсенте пожалел, что не курит и не носит с собой сигарет – было бы, наверное, неплохо закурить. Но, на удивление, ему стало немного легче от того что он хоть кому-то рассказал о том, что чувствует. Он был благодарен Нагато за это.
– Спасибо, что выслушала. Ответ даже получился чуть больше, чем я мог себе представить. Хотя, может быть, я теперь сегодня хоть смогу заснуть…
Локхорт как-то странно хихикнул и коснулся кармана, где был один из модулей принцессы. Он снова перевел взгляд на Нагато, на ее раны, на ее испачканную форму. Интересно, какого было ей? В конце концов, она первая схватилась с маленькой принцессой.
– Ах да... Через где-то дня два будет операция на охоту. Адмиралы в ней не будут участвовать, но туман вы уж точно избежите.

Его мечта... Видимо, все-таки она так и останется мечтой. Ему никогда не понять по-настоящему кораблей, если он им сам не станет. А это, увы, невозможно. Или только пока невозможно?.. Может быть, сейчас человечество ищет более надежный способ создать регулярную армию. Полагаться на детей и подростков всякий раз не вариант – они и сами это знают. И, быть может, однажды любой человек может стать "кораблем". Скорее всего, это было бы даже к лучшему.
Однако сейчас мир не дошел до такого, а сам Локхорт был слаб, беспомощен и раздавлен реальностью. Сейчас он столько всего сказал линкору, которая и сама, скорее всего, чувствовала себя неважно после сегодняшних событий... А ведь это он обещал о них заботиться. Достоин ли Винсент теперь своего звания? Достоин ли он с честью нести свою мечту и дальше сквозь холодный и жестокий мир? И ответ, который лез к нему в голову, был совсем неутешительным: нет.

Он хотел уйти. Просто взять и уйти. Где-нибудь лечь и закрыть глаза. Он устал, его разум разрывался на кусочки, а тело было чертовски хилым и ватным. Змей не получил никаких физических повреждений, но все неприятности, отсутствие сна уже третьи сутки, стресс и та сцена нанесли фатальный удар по его душе – такую травму практически невозможно вылечить. Ему хотелось сбежать.
Винсент лишь сделал один шаг, как его кто-то схватил за рукав: быстро, жестко, мертвой хваткой. Юноша вяло дернулся, но рука продолжила его держать так, словно ничего не произошло. Его глаза слегка расширились, время вокруг словно остановило свой ход, а в голове крутилась лишь одна мысль – кто мог взять его за руку? Кто? Нагато? Он не верил в это. Скорее всего, он для нее просто такой же проходной адмирал, как и другие, к тому же, еще и бесхребетный. А значит... Неужели принцесса пришла за ним? Это что, теперь его конец? Его... Смерть?.. Контр-адмирал почувствовал, как на него накатывает волна страха. Близость конца. Усталость мигом пропала под напором ужасных ощущений. В глазах резко потемнело и без того темный мир буквально стал похож на черные мазки краской на такой же черной картине. Все звуки словно исчезли, оставив место для одного – быстрого и оглушительного сердцебиения, которое буквально сводило его с ума.
Но застывшее для него время не было таковым для руки. Он почувствовал, как эта сила тянет его назад, словно она пытается утащить его навсегда под землю, где будет вечный покой... Но вместо этого он лишь слегка жестковато плюхнулся на старую скамейку, которая от такого обращения лишь жалобно скрипнула.
Наваждение, более похожее на кошмар воплоти, сразу исчезло, будто бы его и не было.
"Вини, все настолько плохо, что ты уже видишь галлюцинации наяву, хах?"
Парень несколько раз встряхнул головой, пытаясь прийти в себя... А в итоге вышло только хуже – его взор, в придачу ко всему, стал расплываться. Впрочем, это не помешало ему увидеть перед собой канмусу и ее руку, которая все это время держала его за рукав. Она выглядела слегка смущенной и, честно сказать, это слегка смутило парня.
– Н-нагато? – Неуверенно произнес контр-адмирал…
И тут произошло то, что он уж совсем не ожидал: она положила свои руки на уставшие, обессиленные плечи контр-адмирала и... Притянула его к себе. Винсент лишь уткнулся носом в плечо девушки, слегка упираясь подбородком еще и в грудь. Локхорт не сопротивлялся и не волновался, хотя и был обескуражен ее поступком... Возможно, если бы это произошло утром, Винс бы отскочил от нее как от огня, но теперь у него нет сил сопротивляться.
Белый Змей устал. Ему было не слишком хорошо... А от Нагато шел приятный, знакомый запах моря, даже если вся ее форма была испачкана в крови той девочки. К тому же, ему было приятно лежать вот так. Локхорт чувствовал тепло, которое давно не ощущал – тепло человеческого тела.

Она обняла его и прижала к себе. Он не сопротивлялся, хотя и слабо понимал, что происходит, пока линкор не начала говорить. Нагато утешала его, слабого человека. Утешала и подводила в тоже время черту для всего человечества... Но юноша знал, что так оно и будет. Война будет идти вечно. Пока есть глубинные, будут и корабли. Финал был предрешен еще в тот момент, когда люди столкнулись с этой проблемой... Но человечество очень упрямо, оно хочет жить и выживать. Это было их сильной стороной, но в то же время, было ее кошмаром. Ради этого они пойдут на те поступки, которые он уже сегодня мог видеть собственными глазами.
– Ты права… – Тихо произнес парень, полностью обмякнув в объятиях девушки. Скорее всего, это последний шанс, когда он сможет вот так с ней побыть вместе. В конце концов, она все же ненавидит его, так?
Нагато слегка закачалась и юноша, так как все еще упирался лицом в ее плечо, покачивался с ней в такт. Разум устал, ему требовался отдых. Он слегка закрыл глаза, чувствуя, как начинает засыпать... И тут Винсент резко вздрогнул, вспоминая, что снова начнет видеть ту сцену. Но соблазн был куда выше и под действием Нагато, он вновь прикрыл глаза.
Винсент не видел призраков. Он не видел мертвую принцессу. Не видел вообще ничего, перед ним была лишь безграничная пустота. Это хорошо. Он мог отдохнуть и закончить этот день. Под мирный и легкий такт девушки, юноша слабо улыбнулся и... Сознание медленно померкло, как угасающий экран старых телевизоров. Контр-адмирал уснул, не способный больше сопротивляться.