- ... курс на берег нелюдимый,
Бьётся сердце корабля.
Вспоминаю о любимой
У послушного руля...
Тихонько повторив последние две строки, Ждан Ярых остановился посреди коридора. Песня из старого фильма, ещё времён Советского Союза Социалистических Республик, в своё время запомнилась сибиряку очень даже хорошо, но различность версий заставила его сбиться. Да и уместно ли вспоминать комсомольцев в, на секундочку, польском Гданьске?
Курсант встряхнул головой, отгоняя от себя бесполезные размышления - его настроение, по какой-то причине, было лучше обычного, и портить его таким бестолковым методом не хотелось. Тем более после лекции. Да и заподозрить его ни в чём нельзя, ведь, как же, победили таки! Вон и лица всякие приятные на доску почёта повесили, а уж как много им говорят - целое обращение президента, чтоб его!
Просто порядка ради: курсы проходят на базе ОВМС, и каким бы режимным не был этот объект, ничто не устоит перед человеческим фактором. Это к тому, что не обязательно отбывать повинную перед государством, учась катать квадратное и тащить круглое, чтобы по крайне мере заподозрить нескладность официальной версии балтийской битвы. Конкретно Ждан Богданович не просто подозревал - он был уверен в провале высоких планов и спасении ситуации чьей-то личной смекалкой и безбашенностью, но если бы услышал чью-нибудь истерию на тему "дело швах", то посмотрел бы на крикуна косым взглядом. Потому что идиотов вокруг количество лимитировано, да и едва ли смогли скрыть.
На этой мысли, курсант Ярых оступился, не фигурально, на ровном месте, шипя под нос благие русские ругательства. В голове сразу пролетело: "вот он - ваш дорогой и пьяный русский медведь" - и весь благой настрой сразу испарился, сметённый золотой ордой воспоминаний. Но не успел он осесть в унылой степи желчного стыда, как взгляд зацепился за некую персону, зашедшую за угол. Ну а стоило группе озирающихся однокашников, если можно так сказать, стать замеченной, так и сомнения испарились.
С наибольшей грустью, на которую только способен, Ярых посмотрел в сторону, противоположную той куда пошёл "субъект", после чего со вздохом направился за ним. И верно ведь: адмиральская форма, северные черты лица, светлые волосы и зелёные глаза - Хельги "Ребятки он ваш герой почище Рагнара Лодброга" Иверсен. Только вот на фотографии он ещё как-то смахивал на героя голливудского боевика, а вот в живую ему только на похороны и ходить. И пусть это не слишком важно, но нельзя не отметить забавный факт - норвежский адмирал был настолько суров, что лишь только обернувшись на чьи-то шаги может сказать многое.
Достаточно многое, чтобы славянин сощурился, глядя на скандинава. Подсознательное желание по-зубоскалить с западным новоявленным морским богатырём покинуло Богданова сына, пусть даже он и не испытывал по отношению к нему никакой чуши на тему "мы с ним похожи". Это было просто не так. Мало общего в аккуратном контр-адмиральском кителе и поношенном камуфляже. И всё же...
- Забавное чувство - смотреть в глаза тем, кто уже продолжает бой в Вальхалле, да?
В конце курсант даже смог выдавить из себя кривую ухмылку, но тон его пространных рассуждений оставался меланхоличным. Русский только жалел, что не взял с собой "неприкосновенный запас", и теперь ему даже нечего предложить выпить нежданному собеседнику. А уж кому-кому, а пану Иверсену, как считал сибиряк, стоило выпить и хотя бы ненадолго послать всё к чёрту. Или просто послать всех, если он из непьющей братии. И помочь с оной малостью было в его, Ярых Ждана Богдановича, силах.

Отредактировано Zhdan Yaryh (2015-07-12 22:48:17)

Курсант внимательно слушал всё, что говорил ему контр-адмирал, герой всея Балтики в конце концов, и эти слова, эти эмоции видимые в собеседнике, вызывали в нём смешанные чувства. Большей частью цинизм и зависть, если быть откровенным, и если первый можно было охарактеризовать словами "добро пожаловать в реальный мир", то вторая была во многом надуманна. Просто Ждан Богданович сравнил своё и Хельгино поведение в момент, так сказать, "крушения мира" и лишний раз осознал собственную жалость. Впрочем, удержать нейтральное выражение лица сибиряк смог.
Чего Ярых не смог, так это придумать ответ на слова адмирала Иверсена. В смысле, достойный ответ: ведь само по себе многообразие возможных ответов было велико, как вавилонская башня. У него поистине было, если говорить иносказательно, восемь миллионов способов оскорбить своего нежданного собеседника. Только вот не хотелось человека обижать, совсем. Ждан сам не мог понять, что его останавливало: то ли серьёзность темы, то ли все сочувствующая русская кровь взыграла - поди разбери. Вот и осталось вздыхать невесело, да смотреть эдак покровительственно.
- Ждан Ярых. - Крепко ответил на рукопожатие скандинава будущий адмирал, вновь строя на лице горькую ухмылку. - И можешь не беспокоится - незрячие тебя узнают по голосу. Привыкай, всё же, как говорится, bona fama divitiis est potior, верно?
Хотя в целом, состояние контр-адмирала Иверсена действительно было странным. В плане, и ежу понятно, что бой за Балтику не был таким весёлым и задорным эпосом, каким его превозносит местное начальство. Это логично, по крайне мере, но, чёрт же его возьми, какого хрена? Даже будь оно Пирровой победой, никто бы не стал так запариваться только чтобы скрыть сей факт - это даже звучит глупо и неправдоподобно, и за сим отпадает. Самым разумным кажется тот вариант, в котором фрустрация норвежца вызвана тем маленьким фактом, что едва ли не единственная боевая сила, используемая ОВМФ, представляет с собой горстку, помилуй Господи, детей и подростков. Не приятно, конечно, в чём-то даже противно, но так убиваться из-за пары-тройки мёртвых чужих детей?
Самый простой вариант - взять и спросить. И хотя у Ждана хватало бестактности и наглости для этого, он всё-равно не хотел делать этого... так. В смысле, несчастного блондина и без него наверняка засыпали этими сахарными просьбами рассказать о боевой операции, сделав эту тему тошнотворно сладкой. Не только невозможно потреблять, так ещё и вредно. Но хочется, как в лет в восемь тянет выйти на улицу и хоть глазком увидеть Деда Мороза, ушедшего дарить подарки прочим детям. А хуже всего для Богданова сына было то, что эта внутренняя борьба отразилась на лице.

Как ни странно, разговор с человеком, который не заглядывает тебе в рот с восторженным видом, помог блондинистому адмиралу расшевелится. Ярых в свою очередь не пропустил этот факт, благодаря чему уже не думал о своём желании узнать детали недавнего сражения как о чём-то плохом. Почти.
Больше всего, впрочем, Ждана Богдановича порадовало знание собеседником латыни, ну или отдельных выражений, как в случае с самим сибиряком. Мёртвый язык всецело оправдывал свой статус, так что возможность не только ляпнуть на оном что-нибудь крутое, но и быть понятым - не такое уж и простое дело в наше просвещённое время. Но, речь не об этом.
- Выпивка, значит?
Задумавшись на пару мгновений, прикинув все pro et contra и просто поборовшись с собственной жадностью, курсант принял единственное верное решение - открыть свой личный ящик Пандоры, вскрыть небольшую и приятно позвякивающую заначку. Но с другой стороны, разве же tequila не el viva?! Когда вообще у него ещё будет возможность нажраться и потрепаться за жизнь с действующим контр-адмиралом и вообще героем?! И разве не правильно будет сказать продажной сволочи-судьбе "так точно!", если уж она решила тебе улыбнуться?!
- О-хо-хо! - Со смешком протянул русский, постучав пальцами по подбородку. И уже с весёлой ухмылкой ответил Хельги Иверсену с тоном опытного заговорщика. - Ну тогда называй желаемое место, а я сбегаю в общежитие за хорошей и приятной "золотой" текилой. Hecho en Mexico, если говорит о чём-то.
По хорошему, стоило найти лайма, но чего нет, того быстро не достать. Разве что по дороге получится развести кого-нибудь на это дело, чисто по-товарищески, так сказать. Поляки всё же не так уж и отличаются от русским, что бы кто не думал на эту тему, и за подобную мелочь проблема не встанет. В идеале.

Место оказалось знакомым, хотя сибиряк и бывал там лишь раз по приглашению, собственно, знакомого техника, но Ждан Богданович не преминул внимательно выслушать объяснения своего будущего собутыльника. Отвечать же или каким-либо образом комментировать место Ярых не стал, просто и незамысловато кивнув и быстрым шагом направившись в общежитие, в "родную да милую хату".
Можно и логично выполнять собственноручно взятое поручение быстро, и курсант не собирался идти против этой установки. Тем не менее, вещи с действиями требуют времени, и русскому оставалось надеяться лишь на то, что Хельги Иверсен выберет неторопливую манеру ходьбы, избавляя младшего по званию от неловких ощущений и мыслей "я заставил его ждать".
И, каким бы странным это не могло показаться для незнакомых с Жданом, оный товарищ не использовал эту прекраснейшую, великолепнейшую и словно дарованную одновременно Богом, Аллахом, Кармой и чёртовым сонмом языческих божеств возможность взять и нормально обдумать положение. Не лениво перекатить мысли в голове, но провести вдумчивый анализ силой своего разума, данного ему по праву homo sapiens. Бывший солдат Частной военной компании лишь использовал опыт, полученный ещё на службе в родной армии - и просто не думал. Выключил системы своего внутреннего механизма размышления и отказался предугадывать возможные последствия, траты и прибыль, которые может принести его сиюминутное желание убедится в том, что славный парень контр-адмирал чувствует себя как дерьмо в деревенском сортире. Всё.
Не прошло и получаса, как подозрительный русский с подозрительно позвякивающим от подозрительно торопливых движений подозрительным пакетом да с не менее подозрительной целенаправленностью прибыл на конечную, запрятанную среди ангаров польского режимного объекта, умудрившись не только пройтись туда-сюда, взять четыре бутылки "золотого дона Чинто" и выменять "чисто по-братски" одноразовых стаканов, но и - да спасёт этот мир тавтология - не вызвать подозрений. В неком идеальном мире, наверняка и Глубинных не имеющем, это могло бы выглядеть как что-то удивительное, да только в нашем мире есть пресловутый человеческий фактор, и...
И вновь увидев новоявленного героя Балтики, сибиряка посетило невероятное чувство сомнения, сплетённого с жутким желанием забить и нажраться хотя бы ради себя. Хотя бы сегодня. Хотя бы для поддержки возможно единственного во всей вселенной и полосе параллельных миров человека, готового принять капельку поддержки от него.
Выдохнув, словно ученик йогина перед битым стеклом, от его хождения по которому зависит чья-то жизнь-здесь-и-сейчас, Богданов сын подошёл к вероятному потомку викингов, на сей раз намерено звякнув содержимым кулька. Что-то вроде традиционного: "одна звенеть не будет, а две звенят не так!".
- Собственно говоря, не знаю как там на Центральной базе, но в Гданьске есть бары. - Важно заметил Ярых, назидательно поднимая указательный палец и продолжая уже фирменной бравадой жителя Зауралья, характерную для оных при разговоре с условными москвичами. - Закуски только не нашлось, да и вообще не по канонам пить придётся. Но не при такой хорошей погоде жаловаться, верно?
Разлив содержимое первой бутылки по стаканам, кратко и по-русски проговорив "за здоровье", предложив чокнуться, выпив и лишь тогда сев за стол, курсант Ждан махнул рукой в приглашающем жесте. Мол, сказывай да рассказывай, гость дорогой.

Будем честны - всё начало разговора Ждан скорее симулировал, и весьма успешно, заинтересованность, нежели ловил каждое неосторожное слово своего более опытного во всём этом адмиральском супе с котом товарища. Именно товарища, коли они сели за один стол и пьёт одну горячительную. Мудрость предков, во! Да и не было там ничего важного.
Но чуть, совсем чуть позже контр-адмирал Иверсен перешёл наконец к горячей теме, в некотором роде пересекая Рубикон. И что сказать, Хельги был не больно хорошим рассказчиком. Это было даже правильно, как считал сам Ждан, ведь начни этот почти истинный ариец говорить не эмоциями, но чёткими фактами... ну, лично Ярых не стал бы доверять командование человеку, которому стало плевать. Вне зависимости от причин того, почему это так. Да и выжил бы его народ во Второй Мировой, будь она неладна, если бы им было всё равно?
Шот, чётко по предложению скандинава, и о Боже мой как ему этого не хватало! Богданов сын так долго не имел повода прервать свой пост, что дальше ему уже не нужен был какой-то там мужик в печали. Зачем грустить, когда есть чем нажраться? И к чему так унывать по такой мелочной причине, как доля погибших из-за тупого командования и планирование на уровне папуаса, на которого упал кокос? И как вообще этому мужлану не стыдно за то, что не предложил тост за U-534?!
Господин Ярых не успел даже подумать о том, чтобы вслух выразить своё негодование, как славный херр Иверсен задал свои вопросы. Простые вопросы, на которые Ждан Богданович мог ответить. Вот припомнит по-быстрому...
... и утратит пьяное веселье. Потому что то, что случается с рядовыми Глубинными после "расстрела царской семьи" помогает только в задорном японском аниме, вроде того, которое сам курсант смотрел в детстве с подачи соседа. Ещё пять мгновений ступора, и сибиряк без удивления ловит себя на мысли, что на чистых рефлексах начал матерится. И надо заметить, не только на русском.
И пока стресс сбрасывался потоком непотребщины, Ждан пытался думать. Серьёзно думать о том, что слышал в учебке, от преподавателей, знакомых техников и одержимых, Хельги Иверсена лично и даже утренний разговор с братом по мобильному телефону - и соотносить это с тем, каким перед ним предстал "герой битвы за Балтику". Надо ли говорить, что сделать правильный вывод было легко?
- Если количество идиотов вокруг действительно лимитировано, - Глухо начал бормотать себе под нос будущий адмирал ОВМФ, глядя в стакан с "доном" и, что характерно, на русском. - Либо я прорвал чёртовы ограничения, либо собрал абсолютное большинство когда связался с этой конторой. Сука.
Говоря откровенно, славянин не имел сомнений по поводу своих выводов. Однако в нём была педантичная жилка, если угодно, и из-за неё он считал необходимым добить к чертям собачим свою веру в человечество. Опять.
- Хельги, без лишних слов. - Смотря прямо в глаза собеседнику, начал чётко и без эмоций выговаривать на английской мове бывший солдат. - Сколько?

Ярых Ждан Богданович не имел ничего, требующего немедленного озвучивания. Такие времена наступают в ваших жизнях: угрюмой молитвой старца, роющего новую могилу; бессмысленностью солдата, получившего приказ выстрелить в очередное убийственное ничего; побеждённым отчаянием мужчины, не сумевшего поверить что те, кто выглядит человеком, говорит человеком, чувствует человеком и живёт человеком - всего лишь ожившие корабли Великой войны. Состоявшийся и не получивший своего наказания убийца поддержит траур и тост своего собеседника, привычным чоканьем с небесами и самим Господом Богом и тихими и родными словами "да будет легка ваша доля". Разве было что-то большее, что курсант мог сделать для адмирала, только недавно не узнавшего, но понявшего свою роль - того, кто отдаёт людям приказ умереть.
- À la guerre comme à la guerre. Лучшее что мы можем сде... стоп, чего?!
Сибиряк отложил стакан и прикрыл лицо ладонью, в то же время свободной рукой показывая вполне общеевропейский знак "погоди-погоди" в виде всё той же ладони. Алкоголь едва ли имел над ним власть после такого откровения о идиотизме кое-каких высших лиц, и потому Ждану потребовалось некоторое время на осознания того факта, что ему ничегошеньки не послышалось, что Хельги сейчас определённо было не до тупых шуточек про задорных мальчиков и девочек-корабликов.
Твою жешь дивизию раздолбай небесными бабайками, что... - Здесь Ярых сделал перерыв на особый, то бишь матерный, русский оборот. А уж каких усилий ему стоило не повышать голос. - ...ты сказал? Серьёзно? Я тут, понимаешь ли, трачу время, то что всепожирающее, чтобы не думать о всём происходящем вокруг меня как об одном большом и лажовом заговоре эксцентричных придурков всего нашего космического шарика, а ты так просто говоришь мне: "эй, а ты знал что наши люди-корабли с чего думают, что называться своими именами - это плохо"? Ты, ты...
Русский медленно положил руки на стол, бубня под нос на родной мове "не бей стол, то рука Божия". И пусть это всё окажется приходом после поистине идиотского решения закинуться химией, а не проклятой эмпирически познаваемой реальностью.
- Серьёзно. Да, я не знаю многого, да почти ничего я не знаю, но всё же. Так, нет, логика и детективные штучки. Логика и детективные штучки велят искать кому выгодно, но кому, разрази нас всех гром, может быть выгодно такое? Ну не паранойя же у меня в двадцать четыре года разыгралась?
Славянин из Нефтеюганска продолжал бормотать про себя едва связные ручейки слов, и да: у него были чертовски хорошие основания называть себя параноиком. В мире, в котором все сказали "а чё? Давайте возложим всё работу по очистке моря от "таинственного неведомого евангелия не читавшего хренового" противника на невосполнимые нормальным путём боевые единицы! И плевать, что это дети, которые подохнув только пополнят вражеские ряды и к взрослению становятся бесполезны!", в котором драгоценные флотские люди-нелюди идут под командование некомпетентных лиц и идиотов, планы составляются людьми далёкими от банального, мать его, здравого смысла, а центр всего этого безобразия гордо красуется в Японии. О, и мы конечно же не преминём уточнить, что продолжим играть в политику в купе с больной пропагандой.
- Твою мать, у нас тут нет девочек-самолётов, девочек-танков и прочих девочек-баллистических ракет. Восемь долбаных миллионов способов не выбить погань с океанов, так хоть подсобить нашим славным "детям моря". Даже не знаю, это такой хитрый азиатский план или намеренный саботаж?

Ответ Иверсена Ярых выслушивал - иначе не скажешь - с нервным постукиванием пальцем по столу. И к концу этой части речи господина контр-адмирала, откровенно смотрел на него как на идиота. "Ты говоришь очевидные вещи и не смотришь на ситуацию широко, анализируя и продумывая дальнейший ход событий, добрый товарищ Хельги" - именно такие слова, обёрнутые в фольгу обсценной лексики и лютой неформальщины, являлись желанной для курсанта формой ответа, и останавливало его только нежелание усугублять конфликт. Именно усугублять, так как само недружелюбное противоречие между двумя мужчинами было для него банальной истиной.
Впрочем, русский из Сибири так и не сказал ничего. Выпивка оказалась важнее словесных конструктов, хоть и шла без закуски. Ждан только и сделал, что буркнул под конец на родном языке глухие: "не предложат - своё возьму". То, правда, будет не табельное, а самое натуральное боевое, ведь вернуться на родину (пусть и в глубочайшей фрустрации) из жарких мусульманских стран и не прихватить трофеи было бы страшным расточительством. А в роду Ярых было достаточно торгашей для эдакой прижимистости, это так.
Ну а в то же время наш героический, особенно на таком фоне, скандинавский адмирал всё продолжал и продолжал, скатываясь молчанием своего собеседника в откровенный монолог. И как считал сам сибиряк, не от того что считал важным просвещение будущих коллег, или одного конкретного человека из этой группы в целом, нет. Только ненормированная рабочая нагрузка и разновидность синдрома попутчика, слившиеся в вакханской пляске с не самой дурной выпивкой. Ждан мог представить себе эту картину: масляные мазки ответственности за жизни людей; толпы детей, чей ангел-хранитель загулял на оргии с духами предков, включая и малолетних "нимф", с лёгкостью готовых пренебречь угрозой трибунала над тобой; вечная угроза неожиданного прихода врага и обстрела берега, или политика аль другого общественного продажного придурка, сам факт существования которого может привести к воротам на базу толпы агрессивных идиотов, да просто отсутствие возможности уйти в продолжительный увольнительный в конце же концов! И интриги, заговоры и загадки, вопросы без ответов и лениво замыливаемые противоречия, заставляющие нормального человека бессильно кричать "да на кой чёрт, мать вашу за ногу?!". На этом фоне причина их посиделки выглядит чёрной неблагодарностью со стороны зеленоглазого блондина.
Наконец, Богданов сын нашёл в себе необходимость говорить, в собственном непроизвольном смешке и имеющем вопросительный оттенок окончании речи норвежца.
- И то мы пробовали, и этих не понимаем. Знаешь что, Хельги, я вот страшно не хочу с тобой ссорится, но всё же подумай: а как всё это должно работать, пока у штурвала придурки вроде этого Федерера? Хотя у нас и не принято говорить плохо о мёртвых, но... чёрт, ты действительно в это веришь? Что люди, вышедшая в космос раса, способная мыслить, творить, убивать, мечтать и даже не делать вообще ничего, в самом деле может противопоставить своему врагу только самую беззащитную свою часть, пусть и получившую что-то общее с противником?
Русич говорил, не обвинительно, но с эдакой пьяной рассудительностью типичного недовольного парня, жалующегося на правительство и мироустройство в своей уютной кухне. И прервавшись дабы перевести дух и сделать очередной шот, курсант всё тем же общим жестом попросил собутыльника дать ему время договорить беспокойную мысль, так и норовящую смениться на глупое: "коли у нас чисто по синто объявился корабельный дух, нужно чисто по католически вдарить по нему инквизиторским обрядом против одержимости!".
- В смысле, блин, да ситуация попахивает, что твоя канава, но дай грамотно обученным девчонкам из наших морских деток долбаный пулемёт и они устроят этим Принцессам "Расстрел царской семьи" по всем канонам. Просто зачем воевать так, будто бы у нас огромные плавающие бандуры из стали весом в сотни тонн, а не плавучие пехотинцы? Да даже пофиг на людей-кораблей, почему бы адаптировать модули под простых людей и дать им работать обычным оружием под прикрытием корабельной артиллерии! И даже не смей мне тяфкать про "пробовали и не сработало", потому что ты сам мне отчётливо и внятно раскрыл: кто, как и с каким отношением в этой конторе работает.
Скатившись под конец в необоснованную агрессию, Ждан, плюнув на всё, допил початую бутылку текилы прямо из горла. Не потому что был так расстроен ситуацией или разочарован ОВМФ, а из-за того что чуть не ляпнул о своём богатом опыте убийства людей в качестве подтверждения того, как просто убить что-то человекообразное при минимальном понимании процесса. А бывшему солдату ЧВК совершенно точно не хочется рассказывать герою по неволе о своём постыдном прошлом.
Потому что это страшно, рассказывать о таком, и страх этот отразился на мужчине в камуфляже, стремительным прыжком убегающей лани Артемиды. И от того, закашлявшийся от глупой попытки не развивать тему Доном Чинто, будущий адмирал поспешил забить голову товарища северянина поспешным и преувеличенно-позитивным.
- В общем, Хельги, вспомни нашего Гоголя! "Тарас Бульба", и слова старого казака: "я тебя породил, я тебя и убью". Глубинные, паразиты корабельные - да будто бы человечество проиграет собственному оружию!

Хозяин - барин, и Ярых Ждан Богданович поспешил открыть следующую бутылку добра из жаркой Мексики, и так же споро разлить содержимое по стаканам. Того глядишь, придёт Иверсену светлая мысль в голову взамен его, Ждана, косяков.
Что же, некая "идея" действительно затесалась в мыслях контр-адмирала Хельги, пусть и выраженная в кратком рассказе о "героях недавнего прошлого". Что сказать, Ярых уловил. А потом тяпнул полстакана, поддерживая тост светловолосого скандинава, прожевал глубокий смысл философии этого старого алкоголика и выкинул на помойку, что было символизировано усталым вздохом. О, не подумайте - слова старого алкаша, учащего молодых европейских офицеров плохому, были очень даже милыми, в некотором роде правильными. Последней частью, той что о выживании.
Плюнь на всё и делай то, что считаешь должным - это невероятно добрая и ласковая позиция, ведущая к ребяткам вроде Гая Юлия Цезаря или там Александра Македонского. Да, они великие исторические личности. Да, они достойны уважения. А ещё они устроили окружающим такой шалман, что выжившие умаялись всё исправлять. Увы, в больших делах нужно что-то большее, чем эксцентричные одиночки или бесконтрольная толпа, вот только эта ошибка повторяется с чёртовой античности. Финита ля комедия.
В прочем, взгляд поддающегося спиртному курсанта перешёл на собеседника, и он вынужден был признать - эта парадигма едва ли принесёт вред в случае Хельги Иверсена. Слишком твёрдые моральные качества норвежца, его способность привязываться и, помилуй Господи, человечность дадут ему пинка в нужный момент.
- Эх, пробователь. - Начал не слишком внятно и по-русски сибиряк, устремляя взгляд куда-то вверх. И резко переходя на чёткий английский. - Помяни моё слово: когда меч уступит тоге и мы все помрём, неважно по какой причине, тебя любой уважающий себя историк-составитель впишет в свой труд человеком, чуть ли не в одиночку принёсшим человечеству победу. Нынешнее положение можешь считать заделом.
"А меня - как человека, перевирающего крылатые выражения латинского языка" - хотел было добавить русский, но не стал портить момент. Да и не с его прошлым становится историей, только и будет бросать свою багровую тень на контору. Разве что потом, спустя поколения, его тень покажется вместе жертвенными детьми, о которых прогрессивному демократическому народу знать совсем не обязательно.
- Ладно, к чёрту и перуном по жирной заднице бакланского начальства, а я уже пьянею. - Словно в доказательство, Ждан показательно опустошил и заново наполнил свой стакан. - Есть чего из несерьёзных тем? Не знаю, бабы нормальные на Центральной базе есть например? А то малогабаритные японки как-то не катят.
Это было правдой, во всяком случае первое: под хмелём так легко сказать что-то лишнее, что Богданов сын предпочтёт этому релаксирующий трёп ни о чём. Не может же он бросить рефлексирующего после потери детей (не своих) Олежку и ни в чём не повинную бутылку (важнее всего на свете), когда изначально брался выслушать и подбодрить, да пузо залить?! То-то же, а значит время родится и не умереть слишком быстро Ждану-Приятному Собутыльнику.

[NIC]Kirov[/NIC][STA]"Легкий" крейсер[/STA][AVA]http://savepic.su/5949131.png[/AVA][SGN]Kirov Reporting![/SGN]

Спустя минуты три в помещение влетела некая особа. В наличие имелись - одежда, похожая на военную форму, длинные симпатичные ноги, весьма внушительная грудь, прическа "взрыв на макаронной фабрике", огромные голубые глазища и довольно милая мордашка. Если присмотреться поточнее, то грудь украшали две медали. Одна Ждану скорее всего была известна - медаль за Балтийскую битву, которую выдавали канмусу. А вот вторая... Вряд ли он ожидал увидеть у девушки, родившейся в двадцать первом веке, медаль времен Великой Отечественной "За оборону Ленинграда". Девушка быстро оглядела помещение, нашла знакомое лицо и решительно двинулась к столу, где и плюхнулась на свободный стул.
- Здравствуйте, адмирал! - Улыбнулась она Хельги, - Возьмете в компанию? Новички вызывают у меня желание утопиться или всех их убить... В последнее пополнение чуть не сплошь одних фашистов и прочих империалистов прислали, беда мне с ними. 
Иное не обсуждалось, похоже. Девушка посмотрела на Ждана:
- Легкий крейсер Киров, вишу на проклятой доске почета вправо от адмирала Иверсена.  Рада встрече. А вы? - Судя по добродушному тону, Киров куда лучше Хельги переносила бремя славы и командования сейчас. Может быть потому, что она-то сражалась на передовой... А может, просто скрывала тяжесть ноши за внешним позитивом, но не похоже, чтобы эта классическая блондинка что-то умела скрывать.

Это был аут, но разве человек с фамилией Ярых готов это признать? Это был провал, но разве давно сдавшийся змию Ждан продолжал беспокоится об этом? Это был смешанный в извращённой центрифуге бытия состав из собственных убеждений, тяжкого, подобно сонате лунного света, груза товарищей по столу и тёмного желания помочь от Богданова сына.  И это было так:
Отзвучали последние строки песни из давнего фильма про полярников, про друзей, рождённого ещё до "той" войны. Курсант хотел было рассказать эту любопытную деталь адмиралу Иверсену, но выходил у него только тихий и невнятный бубнёж. А после и вовсе взяла слово прекрасная половина человечества, представленная девушкой, пожелавшей представится только осточертевшим корабельным названием "Киров".
О, нет, не стоит думать что сибиряк такой железный и ранее его ничего не трогало - задевало в процессе разговора с Хельги его регулярно. Но сейчас, когда его крепость пала к ногам Дона, столь подходящие слова не могли не вызвать в нём внутренних демонов. Грехи и кошмары, застарелая и бессознательно лелеемая боль раненного титана Атласа, ноша которого готова упасть в любой момент.
- Известно что делает, эта война. - Глухо, но понятно прозвучали Ждановы слова на английском языке. - Бумажных героев и ржавые механизмы.
"Вроде меня самого" - хотел было он уточнить, но прервался на попытку не пролить текилу, наливая её дрожащими руками. Ну а справившись с этой задачей и накинув в себя ещё немного, поспешил продолжить мысль до конца, пусто уставившись куда-то прочь от собеседников.
- А дальше как карта ляжет: зайдёт с козырей, и герой выйдет в мир из своих бумаг. А шестерёнки... что пригодны, тех отчистят и либо на повтор, либо к чему ещё присобачат - только и успевай подчищать. Другим уже надеяться нечего - такую грязь не отмоешь, и ты или тупо отказываешься признавать свою бесполезность, пока всё не полетит к чертям, или валишь на полку - пылиться, тухнуть дальше утратив всякую чёртову надежду. Жалкий как попрошайка и бессмысленный как сгнивший дом. Человек, отвратительный Богу и уже не интересный Дьяволу.
Да, вот почему будущий адмирал с самого начала считал мысль "мы с ним похожи" несусветной чушью - рана в душе контр-адмирала и его подчинённых, бумажных героев с правом стать истиной, свежа, слегка кровоточит и по своему прекрасна. Дай срок, и она оставит память и урок, станет символом и священным знаком, стигматой Христа. Он, Ждан, был не таков, убийца и мясник, по которому плачет трибунал, человек без единого сомнения использовавший и одобрявший экспансивные пули, фосфор и обеднённый уран, ядовитые газы и пытки - и всё это против таких же людей, как он сам - получил лишь огромный, отвратительный шрам, гниющую язву и раковую опухоль. Прокажённый, проклятый во веки веков, что тот самый Искариот. Проржавевший по саму суть Иуда, не нашедший ни силу сохранить доброту, сострадание и здравомыслие, ни смелость жить уродливой тварью.
- Даже не знаю, хорошим считать ваше отношение с дурманящим или плохим. - С горькой усмешкой заметил Ярых, бросая короткий взгляд то на Хельги, то на Киров, и быстро уводя глаза обратно, неприкрыто выказывая то, чего не хочет являть более всего - стыд за самого себя, - Вроде и всегда заметишь, если что-то пошло неправильно, вроде и нет оправдания, когда намерено идёшь по кривой тропинке. Инь да Ян, что б его.
И, чувствуя дискомфорт, опять начал искать "что-то" на дне стакана.

[NIC]Kirov[/NIC][STA]"Легкий" крейсер[/STA][AVA]http://savepic.su/5949131.png[/AVA][SGN]Kirov Reporting![/SGN]

Девушка оставалась трезвой, но она слишком хорошо помнила, как в больнице слезы не хотели останавливаться, когда она осознала, сколько друзей утратила навеки. И знала, что далеко не все адмиралы смотрят на них как на оружие и не более, один такой сидит рядом как раз, а может и второй станет похожим... Да только вряд ли. Слишком уж похож на ее первого адмирала, а тот был другим. И учил иначе, не как Иверсен, который действовал добром.

- Не дождетесь. Не уверена насчет "долго и счастливо", но любой гадине, которая попытается сократить срок мне или моим друзьям, я нахрен оторву башку. Фигурально или физически, плевать, - Кажется, в этот момент в голубых глазах девушки-крейсера полыхнуло адское пламя. Впору вспомнить расползающиеся по базе байки о том, как Киров "оторвала авианосцу голову", а может и не надо - и так все ясно без слов. Эту девочку уже не согнуть дальше чем она позволит...

- Захочу - напьюсь. Не дрейфь, адмирал будущий. Пока дергаешься, ты на что-то да годен, вот и весь сказ. А если еще научишь чему-то кого-то - то и вовсе хорошо.