У всех, кто в эти неспокойные дни имел хоть какое-то отношение к Центральной Базе, что-то изменилось. Даже Сорью, в тонкие материи не могущая совсем, не могла не заметить, что изменилась и она сама: виданное ли дело, чтоб авианосец, всегда отличавшийся крепостью фигуры и этакой простой бабьей фигуристостью, которую можно найти только в русских деревнях (оглоблей по шеям того, кто назовёт их жирными), вдруг осунулась, заметно сбавила в весе и всё такое.
Ещё и двух недель не прошло, а Сорью, исчезнувшая вдруг через день после нападения на базу ровно на три дня, вернулась заметно потемневшей в лице и то и дело поглядывающей на море. Однажды она даже погрозила кулаком кому-то неведомому, и выразила своё негодование длинным «У-у-у!».
В пути она тоже была немногословной, спокойной и, можно сказать, задумчивой, хотя мысли у неё в голове вертелись самые простецкие – Зорька уже старая, молока мало, надо новую корову брать, а где денег возьмёшь? О привычном промысле можно было забыть, теперь, на военном положении, самогоном торговать было опасно. Но даже не это заставляло обычно беззаботную Сорью сидеть молча и игнорировать всё, что к ней не относилось. Сорью впала в типично русскую меланхолию, хоть обстановка и не располагала: настоящей русской меланхолии предаются на сытый желудок у деревенского резного окошка, а не в дороге, где даже кулак под щёку не подставишь, неудобно.
К тому же, они летели домой. Ну, не совсем домой, но в родную страну – Родину, если кто-то вообще понимает значимость этого слова для любого русского. Даже несмотря на то, что здесь бушевала зима, Сорью, похожая на пингвина из-за толстой одежды, радостно вдыхала морозный воздух и ощущала себя счастливым человеком. Пришлось сесть сзади? Так это только к лучшему: она вон однажды с парнями из деревни в телеге каталась, села сдуру к вознице разве что не на колени, а лошадь возьми и остановись как вкопанная – вот и полетели все, кто на передке сидел, дальше, чем видели.
Родная зима привела её в норму, и, не обращая внимания на заигрывания водителя – ценителя русской красоты, видимо – Сорью прилипла носом к окошку, жадно вглядываясь в проносящиеся за окном пейзажи. Ей даже было жалко, когда путь закончился.

В кабинет к адмиралу она тоже вошла спокойно, как ходит только русский – с непоколебимым чувством собственного достоинства. Уютный «дедок» (хотя, какой он дедок? Дедок – это Сергеич из их деревни, персонаж с бородой до груди и вечно слезящимися глазами) ей тоже понравился.
– Авианосец Сорью, – с некоторой ленцой отрапортовала Ленка, которой жутко интересно было, опознают ли в ней русскую.

Практика, практика. Чёртова, чтоб его, практика! И в чём был смысл идти воевать, если тебя так и так ждёт оная практика? Ох, верно мать говорила, надо было идти спиваться на менеджера. О, Господи же Боже мой!
- Не вешать нос, гардемарины,
Дурна ли жизнь иль хороша.
Едины парус и душа,
Едины парус и душа,
Судьба и Родина едины.
Интересно, не случись с империей Ленина при сопутствующих факторах, осталось бы звание? Хотя называться эдак по-французски никто и не мешает. Уж точно не в этом, таком очевидно несовершенном, межгосударственном образовании, как ОВМФ. Видит Аллах - товарищу Ярых жутко хотелось, чтобы хотя бы в родных пенатах не происходила такая чепуха, о которой в Ляхостанском Гданьске он узнал лично от контр-адмирала Иверсена два календарных месяца назад. Впрочем, вернёмся к сути.
Именно практика привела Ждана Богдановича на Кольский полуостров аж из Польши, и это было не то чтобы хорошо. Потому что только идиот доверит вчерашнему студиозусу, и к чёрту прочие детали, проведение полноценной операции о нескольких целях. Но чего ещё ждать от организации со штаб-квартирой в этой извращённой Японии, мать его.
Что же, спасибо уже за то, что ему рассказали куда ехать, а не просто запихали в самолёт. Сидеть на севере родины, более того: на побережье Северного Ледовитого океана - без тёплой одежды могло быть нормальным для какого-нибудь южанина, но Ждану не простила бы подобной ошибки гордость сибиряка. Даже если на дворе всего минус двадцать четыре градуса по старому-доброму Цельсию, его могли ожидать весьма неприятные минуты, не надень он под свою форму утеплительного.
Дойдя до заветной двери, уроженец Нефтеюганска постучался, после чего, не дожидаясь ответа, зашёл в кабинет вице-адмирала. Ленивым и, к великому несчастью, трезвым взглядом осмотрев помещение и девочек (жаль, что не в переносном смысле), Ждан Ярых уставился на господина Петельникова. И только через секунд десять представился по форме, так как фамилия старшего по званию неожиданно предстала перед ним в новом свете.
И так как "петельник" суть есть "висельник", бывший солдат ЧВК уже не сомневался в том, что дело у них полный швах.

Ох и болтливая девка эта Энтерпрайз, сладу с ней никакого – и так вьётся, и тут пробежит, и везде своё мнение ткнёт. Не разопрей Сорью в кабинете, где тут же сказалось наличие на ней тёплой шубы и прочих методов утепления, точно бы вмешалась и напомнила, что мороз их земли как раз и гонял захватчиков в хвост и в гриву подальше от России. Но жар и прилившая к щекам кровь сделали её чуть более миролюбивой, чем обычно. Так что Ленка махнула локтем куда-то в сторону Энтерпрайз, стараясь всё-таки её не задеть, и проворчала себе под нос, как делают дети, травящие собрата прямо во время торжественной линейки в школе:

– А ты мёрзни-мёрзни, сало-то с тебя и сойдёт.

Грубо, конечно, ведь сама Сорью ненамного ей уступала в крупности фигуры, но то был не жир, а особенность фигуры: «медвежья» крепость и сила, вес её не изменился с начала службы ничуть. Да и надоела девка ей хуже редьки. Настолько, что Сорью стянула с себя шапку и стала ей обмахиваться.

– Что по обстановке? – деловито, словно и не было этого короткого выпада в сторону товарки, осведомилась Сорью с лицом, выражавшим крайнюю заинтересованность. Ясное дело, что что-то тут плохо – не добровольцами же они сюда ехали – но у «плохо» есть разные масштабы. И Сорью, обладавшая и своей житейской хитростью, уже предполагала возможность урвать пару деньков, а то и недельку, не считая пути, чтобы съездить домой и обняться с семьёй. А то и посидеть немного на родных хлебах, поиграть с местными в снежки и побыть героиней деревни: кто же ещё столько новостей расскажет.

Ну это, конечно, если «плохо» не так плохо.

Сорью уже успела подсчитать возможные выгоды от поездки домой, как в кабинете появилось новое лицо – четвёртое по счёту – что удивления у Ленки никакого не вызвало. Кабы он негром был, или ещё что, тогда, может, и удивилась.

– Здравия желаю, – пробурчала она, всё ещё маясь от жары, – К пустой голове руку не прикладывают, так что извините, не по форме здороваюсь.

Один старый русский дурак, одна крупнотелая русская дурочка, один... непонятный тип. Славов не могло стать еще больше, а каждый слав стоит пяти американцев, когда дело доходит до грубости, тупости и прочего спектра негативных эмоций. Хмурый тип сейчас смотрел на нее, смотрел оценивающе, после чего перевел скучающий взгляд в сторону карты. Что этому белобрысому парню надо? Ему все равно ничего не светит!
Эта канмусу взглянула на старика, потом на довольно-простодушную рожу Сорью, не ощущавшего жуткого холода. Чай в руках Энтерпрайз дрожал, и хотя она медленно отогревалась, но все равно, для жительницы Юга США такая погода была уже слишком.
- Вопрос только один... НЕЛЬЗЯ СДЕЛАТЬ ЭТО НЕ В ТАКОЙ ЖУТКИЙ ХОЛОД?!! - взорвалась авианосец, в ярости уставившись в сторону внезапно открывшейся двери. - Ну кто там еще прется сюда, комната не рез...?
Лицо Энтерпрайз перекосило от удивления, когда она встретилась взглядом с вошедшей внутрь девушкой. Явно из канмусу, тоже блондинистая, с накинутыми на голые плечики свитером. Изо рта валит пар, глаза безумные, ниточка слюны на перекошенных в пылу безумия губах... Она что-то кричала на английском про какие-то игрушки, подлетела к Сорью и попыталась потыкать ее рукой, после чего...
- Не подходи! - закричала американский авианосец, отшатываясь от приближающейся девушки. Она никогда не умела вести дела с безумцами и им подобными, считая их крайне опасными для окружающих. Так что эта канмусу жутко испугалась и впала в какой-то ступор, едва к ее телу прикоснулись холодные руки. Безумная девушка обвила ее шею руками, скрестив их в районе груди, после чего стала орать что-то Энтерпрайз на ухо. Бедная авианосец больше ничего не понимала, но едва руки коснулись ее небольшой груди, среагировала автоматически - правая рука вцепилась в скрещенные руки ненормальной, левая помогла правой - Энтерпрайз рывком перекинула девицу через левое плечо, уложила мордой в пол и завела ее руку за спину, упершись коленом в позвоночник своей новой психованной знакомой.
- Не смей меня трогать, ты! - зарычала американка, для острастки подведя руку противницы к той границе, зайдя за которую перелома было не избежать. Это было очень больно, унизительно и страшно для любого человека, но ненормальная продолжала смеяться, смотря куда-то в сторону.

На самом деле, Ждан Богданович всё прекрасно понимал. Это было не так сложно, как кажется на первый взгляд, в самом то деле. Несчастная юродивая, силящийся старый дед, благородная и понятная цель, за которую в его стране всегда были готовы дать по лицу сильным мира сего. Оно должно было быть именно так.
Но контр-адмирал Ярых видел лишь огромную, пахучую кучу, простите за выражение, дерьма, которую ему предполагается разгребать голыми руками. И это бесило его, как самодовольный вид мажора нищего неудачника, как довольное рыло католического священника простого и преданного последователя сжигаемой Жанны д`Арк. И надо же такому случится, что висельник как будто бы поспешил подлить этому пламени масла.
Слова вице-адмирала были выслушаны, внимательно и с всё более проявляемым раздражением. Ведь, к чёрту, если бы он хотя бы дал ответ, хоть какой-то ответ! Но нет, только безразличие к его, Ждана, словам и давай давить на жалось. Та самая амёба, последствием которой должно было стать вежливое опускание... но сибиряк уже понимал, что слишком взбешён для таких тонкостей. А потому:
- Энтерпрайз, не отпускать! - Рявкнул по английски Богданов сын, переводя раздражённый взгляд с американской блондинки на её жертву, а после на оной жертвы родственника. После чего молча, быстрым и привычным движением вытащил Ярыгина из кобуры - особого смысла что-либо долго и подробно объяснять висельнику он уже не видел - и щёлкнул предохранителем.
- А теперь, товарищ вице-адмирал, послушайте мои два варианта: я одалживаю у вас водителя и забираю своих подопечных куда подальше от опасного, неконтролируемого элемента до самого утра и мы расстаёмся друзьями, или вы продолжаете игнорировать здравый смысл и я обеспечиваю безопасность своих юных солдат самым радикальным образом. И просто уточнения ради - да, я размажу мозги твоей внучки по полу.
И как бы неприятно оно ни было, новоиспечённый адмирал осознавал полное отсутствие у себя навыков переговоров и красноречия, так необходимых ему сейчас. Из-за этого ему, скрепя сердце, пришлось прибегнуть к неприятному, но должному хоть как-то подействовать на упрямого барана методу. Кратко выдохнуть, вспомнить ненавистное прошлое и воззвать к нему душой, дабы показать в каком гробу он видит светлое и прекрасное будущее, где старик прижимает к себе в объятьях любимую, вменяемую внучку посреди бескрайних степей России.
- И если ты, дед, думаешь "да она же просто девочка, что за глупые угрозы?", - Сказал Ждан, улыбаясь той, старой улыбкой мерзавца, что почти не сходила с его лица все те годы солдатом. Говоря тоном человека, для которого трупы каждый день - это банальная работа в будний день. И опытной рукой наводя пистолет на "врага", чем яснее любых слов показывает своё намерение. - То ты смертельно ошибаешься, я и мгновения не потрачу на сомнения.
Потому что Бог в свидетели, ему достаточно имеющихся невыполнимых задач и бестолковых приказов, чтобы иметь дело со спятившим от контакта с Принцессой ребёнком моря. У него нет никакого желания нести ответ, если эта дура, опекаемая своим стариком командиром, зарежет, задушит, потопит или заразит своим безумием ещё два авианосца. И да пошла вся эта брехня о благородстве и добре в котёл последнего круга ада, его не пугает новый образ в кошмарных снах. Так с какого хрена он должен молчать ради этого пожилого ублюдка?

- Ось зараз це схоже на перевірку. - Отметил про себя Ярых Ждан, оглядывая сложившееся положение и потеряв всякий смысл кривить лицо в осточертевшей улыбке. Так и стоял, наставив пистолет и привычно хмурясь, проговаривая свои впечатления на чём-то, должным являться диалектом дорогих окололяхских соседей. - Чортове випробування на стресостійкість, мати його за ногу.
Строго говоря, это была не его ошибка, являющаяся его ошибкой. Богданов сын мог найти в своих суждениях целую пачку изъянов, но, эй, изначальная вина лежала на висельнике! И пусть кто только попробует оспорить эту истину - и практикант тыкнет им в рожу этой долбанной Анкой, параллельно закатив лекцию на тему: "Почему наличие в вашем лагере психов, восхваляющих врага, это явный источник проблем?". Очередной случай, когда хочется чтобы люди вокруг резко стали идеальными.
Не стали. Один только Петельников и решил вынуть свою голову из задницы да ещё больше разочаровывать контр-адмирала из Сибири. Не тем, что таки сделал что-то условно полезное и это сработало, а тем, что вынудила его взять и начать думать только прямая угроза дражайшей внучке. Даже интересно, когда он поражался с придурка Федерера, не подобное ли заставляло Иверсена быть таким спокойным? Не из-за того ли как много в этой конторе подобных стариков Хельги готов рассчитывать даже на такого, как он?
Тихо усмехнувшись своим мыслям, Ждан вернул пистолет в кобуру. Сейчас ему нужно было максимально разыграть свои карты, пользуясь готовностью деда этой "le Traitre" воспринимать объективную реальность хоть сколько-нибудь адекватно. Это будет сложно, невозможно и в чём-то даже брезгливо, но... где наша не пропадала?
- Товарищ вице-адмирал, разрешите обратится, - Вновь принял вид а ля "не зря прошли годы в военной компании" молодой адмирал, ни голосом ни лицом не выказывая готовности убивать, бывшей у него около минуты назад. Только спокойствие фаталиста и непреклонное. - Наедине.
Пусть это и даст преимущество старику, по которому плачет петля. Иногда надо просто делать потому что "надо", как бы не мучила в процессе неспокойная паранойя.

Минуты ожидания готовности Петельникова к разговору заставили Ярых чувствовать себя Просветлённым парнем из Индии - так ему стало плевать на всё и вся в этом мире материальных вещей. И от показавшейся странной картина разумного вице-адмирала, хотя они и знакомы меньше часа, и от того насколько он себя подставил оставшись со старшим по званию наедине - немало их было, этих причин. Только вот висельник не был бы висельником, не найдя способа вывести Ждана Богдановича из себя жалкой парой предложений.
- Поздравляю, Петельников, вы уже сделали хуже. - С глухим раздражением огрызнулся сибиряк, абсолютно не скрывая своего отношения. - Прям таки заранее.
Поймав себя на том, что отсутствие зримых свидетелей чисто подсознательно вывело из его речи нарочитую военщину, бывший гданьский курсант выдохнул в попытке успокоится. Присмирить свой нрав было слишком важно для его желания уточнить детали о ситуации, как бы не бесил этот старый заплесневелый крендель.
- А сейчас, прежде чем мы начнём глупо тратить время, прошу ответить на несколько вопросов. Во-первых: сколько детей моря будет задействовано в операции и кто они? Во-вторых: что нам известно о свите Принцессы? И в-третьих: вам известны мои... указания относительно Сорью и Энтерпрайз?
Бывший солдат старался держать своё пренебрежение собеседником, стараясь голосом и лицом показать серьёзность темы. В конце концов, ему действительно сообщили крайний минимум прежде чем послать в Мурманск ближайшим самолётом, и уж что-что, а думать о возможных идеях руководства уничтожить принцессу Глубинных силами двух авианосцев и одного вчерашнего курсанта-адмирала просто не хотелось. Ну а что касается последнего, так просто не лишним будет. Глядишь ещё пригодится, когда висельник захочет подбросить ему свинью в коронной для подобных идиотов манере.