На последнем месяце беременности Лея Нил спала, наверное, так, как могут спать только будущие матери - без комфорта, без возможности перевернуться на живот, беспокойно и урывками. Пследние месяцы безумно измотали. Шутка ли - постоянно метаться с процедуры на процедуру, с ультразвука на томографию, с одной здачи крови на другую, от одного врача к другому. И хуже всего, что будущее не вызывало ни радости, ни облегчения. Ничего, кроме надежды, и за эту надежду Лея хваталась, как утопающий за соломинку.  Как ни странно, этого хватало. Одной лишь возможности сказать еще одному человеку, что все будет хорошо, взять его на руки, впервые показать огонь, цветок, снежинку. Одного этого достаточно, чтобы пройти через последний рубеж, использовав все внутренние резервы. Поддержка и помощь Адмирала уберегла ее от худшего, но силы главы не безграничны, и даже это не могло уберечь ее сейчас от постороннего, грубого и нежелательного вмешательства в таинство материнства, и привлекало исследователей точно коршунов.

Удивительно, но, наверное, именно в способности надеяться на лучшее, несмотря ни на что, и крылась ее самая большая сила. Куда там тому, что в массах уже прозвали "паразитом". Она пережила первую волну, и немыслимое количество детских трупов в новостях, и осознание, что лишь чудом не присоединилась к ним. Пережила первые испытания новых технологий, разрывавших ее товарищей по несчастью на куски. Пережила бесконечные конвои с риском быть пристреленной при первом же неосторожном движении. В финале этого испытания Бисмарк впервые ждало что-то по-настоящему хорошее. Уже совсем, совсем скоро.

Лея приподнялась на локтях, скрипнув матрасом и тихонько охнув - тянуло спину, и села, спустив ноги на приятно прохладный пол. Несколько секунд совсем по-детски терла кулаками глаза, облитая лунным светом. Сорочка скрадывала ее сильно округлившееся тело, не делая, впрочем, положение менее очевидным. Она сама постаралась, чтобы об этом знало как можно меньше людей, за исключением совсем уж неизбежных случаев: "должность" давала хотя бы такую привилегию. Ей почти двадцать, она уже офицально "списана на берег", и может позволить себе чуть больше личной свободы, чем пару лет назад... Но сейчас в комнате на две кровати были заняты обе. Ее, крайняя к стене, и соседняя, рядом с окном. С маленькой Тирпиц.

Лея сама настояла, чтобы "младшую сестру" держали поближе к ней, пока была такая возможность - девочку, кажется, швыряли с базы на базу по всему миру. Обострившееся материнское чутье ли, или духовное родство - не так уж важно, но Бисмарк поняла сразу, что забота сейчас - жизненно важная необходимость для уже надломившегося, но пока стойко, учитывая обстоятельства, держащегося ребенка. Пока они рядом, Лея будет за ней присматривать.

Забавно, но забота о младшей действовала благоприятно и на саму девушку. Вместе они могли разговаривать о миллионах вещей на свете, размышлять о пока не появившейся на свет девочке, читать, и выходить на короткие прогулки на берегу... пусть и под тщательным надзором. Совсем как семья, как настоящие сестры, находящие поддержку и утешение друг в друге в самое тяжелое время для обеих. Вместе надеяться на что-то лучшее.

Несколько шагов вперед босыми ногами, уже уверенных и твердых, и на лоб девочки легла прохладная ладонь, убирая слипшиеся от пота кудри с лица. Вот она, причина пробуждения. Снова.
- Снова кошмар, - вздохнув, шепнула Лея, потрепав девочку по плечу, чтобы помочь окончательно проснуться, - Перебирайся лучше ко мне. Принести тебе воды?

[NIC]Bismarck[/NIC][STA]Солнце[/STA][AVA]http://savepic.su/5515859.jpg[/AVA]

[NIC]Bismarck[/NIC][STA]Солнце[/STA][AVA]http://savepic.su/5515859.jpg[/AVA]

В пятне лунного света Лея, и без того теперь больше похожая на альбиноса, чем на просто светлокожую блондинку, какой когда-то была, казалась почти прозрачной и невесомой, словно призрак - белая ткань длинной сорочки, волосы, струящиеся ниже бедер, молочная кожа: она почти мерцала на свету, и даже тяжелая походка и характерные округлости не сильно нарушали впечатление ирреальности. Как и действия совершенно прозаические и банальные: она налила в стакан воды из кулера в углу, и, улыбнувшись каким-то своим мыслям, прихватила со столика рядом початую коробку шоколадного печенья. Иногда казалось, что, что бы она ни делала, то все равно будет казаться пришельцем из другого измерения - где люди не ходят по земле, а парят над ней, и где есть место только оттенкам белого. Не пустоте или смерти, как видят белое на Востоке, а исключительно невесомости, свету и легкости.

Поставив стакан на тумбочку, Бисмарк с небольшим затруднением села (снова напомнила о себе поясница), схватила сестренку в охапку, как плюшевую игрушку и потрепала по кудрям: она делала это часто, точно само присутствие девочки вызывало в ней настолько мощный прилив умиления, что невозможно пройти мимо. Положила на колени коробку с печеньем и, подумав, взяла одно для себя.

- Видишь, все в порядке. Расскажешь, что снилось?

Доселе Лея деликатно не задавала этот вопрос: пусть она знала, что такое влияние паразита, душа Бисмарка в ней проявлялась куда слабее собственного характера. И тех инстинктов, сильнее которых, пожалуй, нет ничего не свете. Ей не понять в полной мере тех, кто стал "другим" в возрасте десяти-одиннадцати лет - сама Лея была уже вполне оформившейся личностью, когда в ней проснулось чужое сознание, теперь уже совсем слабо подающее голос внутри. Но она более чем готова попытаться.

- Страхи могут быть разными. И еще иногда меняться, - Лея улыбнулась светлой, немного грустной улыбкой, коснувшись живота. И едва слышно вздохнула, оставив подробности в секрете. Ей самой потребовалось немало времени, чтобы понять - есть вещи страшнее смерти. Тем более, той, что произошла много лет назад с кем-то другим, неживым, но каким-то образом способным осознавать свое существование. И чувствовать.

Удивительное дело, но сама Лея была прежде всего голосом человека, даже в первые дни после пробуждения Бисмарк. В сестре каким-то образом обрел собственное звучание и голос корабля.
Для Леи это неважно, потому что перед ней - прежде всего, ребенок. Сломанный, измученный грузом, который едва ли по силам любой маленькой девочке. Это странно, неестественно, но больше всего - грустно. Бисмарк уже не выйдет в море. Тирпиц будет ходить по воде еще, возможно, долгие годы, и никому не известно, чем закончится для нее эта война.

И как объяснить - доступно и без фальши, но при этом не выдавая своей собственной тщательно запрятанной озлобленности на людей и их "методы сдерживания" - в чем он состоит, предмет ненависти масс? Той самой, что и у нее забрала и нормальную жизнь, и контакт с другой жизнью, и даже родителей, сама возможность связи с которыми состояла теперь из проверяемых писем на сплошь исписанных тетрадных листах, свернутых треугольниками, как когда-то давным давно слали письма солдаты с фронта?
Сейчас уже было намного легче, и дышалось свободнее. Но пара лет тюремного режима оставила на сердце черное смоляное пятно.

- Я думаю, они нас боятся. Не понимают, что мы такое, и как мы от них на самом деле отличаемся, а оттого боятся. Думают, что мы можем им навредить.
Девушка взяла подушку, прислонила к стене и аккуратно полулегла, опираясь на нее спиной. Коробка с печеньем так и осталась на коленях. Лея немного помолчала, слушая слитый с шумом прибоя мягкий стрекот сверчков из-за зарешеченного окна, и продолжила.
- Они рано или поздно привыкнут и перестанут бояться. К тому же не все такие, и не все нас ненавидят. Новый Адмирал Флота совсем не такая, как тот, что указывал водить нас под только под конвоем и стрелять на поражение. Сразу ведь ничего не происходит. Может, даже в этом году будешь видеть маму когда сама этого захочешь.

Уголки губ едва заметно дернулись, только не вверх, а вниз.
Хотела бы она с уверенностью сказать это и собственной дочери.

[NIC]Bismarck[/NIC][STA]Солнце[/STA][AVA]http://savepic.su/5515859.jpg[/AVA]

- Только тебе решать, кто из вас - настоящая. Тогда и сны перестанут пугать.

"И не придумала ли ты ее вообще"

Что такое корабль без человека? Просто металл, неспособный действовать. Он плывет туда, куда ему прикажет команда, стреляет тогда, когда ему прикажет команда, все его достижения - достижения команды. Предмет философской дискуссии специально для канмусу. Все предельно просто: носитель - команда, паразит - металл, у которого нет сознания. Импульс, который движет Глубинным флотом, примитивные эмоции, те, что побуждают детей на неосознанное самоубийство, и память на краю восприятия, но не полноценное сознание.

Обмануть себя и разделить "внутренний голос" на две половинки, и дать каждой собственное "я" так просто, особенно для детей, которым практически норма выдумывать себе друзей. И это в Габриэль, наверное, было самое грустное - она решила, что у корабля есть собственная личность, и поверила в нее. Как чревовещатель, который подарил кукле голос, но затем почему-то решил, что говорит сама кукла, без его участия. В свои семнадцать Бисмарк любила пофилософствовать - это помогало справляться, учиться существовать так, как к тому принуждали новые обстоятельства - и многие разделяли ее точку зрения, но Тирпиц случай особый, и простой полемикой тут не ограничиться. Знать бы, как здесь помочь.

- Можем, конечно. Как и любой другой, совершенно обычный, человек. Только зачем? - Лея легонько, с улыбкой, повела плечом, вновь подумав о Ямаширо. Вот и один из кошмаров, с которым не сравнятся застарелые, не принадлежащие ей грезы о тонущей груде стали. Один из многих таких кошмаров, - Чем скорее они это поймут, тем лучше...

Насколько же многое она держала в себе. Сколько озлобленности и страха осталось. Сколько она не сможет сказать никому, тем более ребенку, который еще способен учиться любить мир вокруг себя.

- Смотри! - Лея внезапно выпрямилась, показав пальцем в полумрак. Там, над соседней кроватью, мелькал фосфорно-зеленый огонек - за окном, в темноте, тут и там, перемигивались десятки светлячков, - Надо же. Я всегда хотела на них посмотреть, но никогда не видела вживую. Поймаешь? Нужно выпустить его к друзьям.

[NIC]Bismarck[/NIC][STA]Солнце[/STA][AVA]http://savepic.su/5515859.jpg[/AVA]

Бисмарк лишь покачала головой с грустной улыбкой. Их всех достаточно таскали по всех сортов психотерапии, и таскали принудительно, чтобы оставалось какое-то желание вообще поднимать эти темы... и оставался простор для какой-либо возможности действительно помочь. Можно было только надеяться, что перерастет, уберет на дальнюю полку в собственной памяти и, в конце концов, позабудет, как и обычные дети расстаются с придуманными друзьями, когда отпадает в них необходимость, и появляются настоящие.

Только вот, они - совсем не обычные дети.

Подарить ей это, настоящее - возможно, единственное, чем можно действительно помочь, и поэтому, все то время, что получится пробыть здесь в мире и относительной свободе, Лея пыталась быть с сестренкой как можно ближе. Интуитивно чувствуя, что времени остается все меньше и меньше с каждым днем.

Взволнованная Лея Нил давно уже не отличалась от Леи Нил обычной. Жаль только, что ее внутреннее волнение перед тем, что будет, это никак не могло унять.

- Вот в том-то и дело, что неправильно, - улыбнулась Бисмарк, праздно перебирая спутанные светлые кудри, - Поэтому, даже если кто-то будет тебя обижать, он ведет себя так, просто потому что он слабее, потому что он боится этого.

Поможет ли это?

Остекленевшие глаза Ямаширо с забрызганной кровью страницы памяти говорили, что вряд ли. Бисмарк на секунду зажмурилась, устало выдохнув, когда девочка занялась поимкой светлячка, и, когда Габриэль вернулась с добычей, морщинка на лбу успела разгладиться.

Белые, всегда кажущиеся до странности прохладными руки, которым впору было прикасаться к клавишам рояля, детской щеке или рукоделию, не зная оружия, приняли насекомое, сложившись чашей, аккуратно, чтобы не навредить. Нелегкие последние годы состарили Лею, внешне сделав ее намного старше двадцати, но в такие мгновения через завесу нелегкой жизни снова проглядывала все еще живая и беззаботная девушка, какой она была до того, как что-то под сильно смягченным по сути определением "паразит" позвало ее в море.

- Лучше всего выпустить его, - сказала Лея, выпрямившись и с усилием поднимаясь на ноги, - Они мигают потому что зовут себе пару. Если будет летать здесь, то никого не найдет.
Девушка просунула руку через прутья зарешеченного окна и дунула на ладонь.

[NIC]Bismarck[/NIC][STA]Солнце[/STA][AVA]http://savepic.su/5515859.jpg[/AVA]

[NIC]Bismarck[/NIC][STA]Солнце[/STA][AVA]http://savepic.su/5515859.jpg[/AVA]
Какое-то время Лея просто стояла, вдыхая пропитанный запахами соли и йода прохладный ночной воздух и любуясь на тут и там маячащие в темноте зеленые огоньки, стоя немного позади от Габриэль, чтобы не закрывать ей обзора. Просто ни о чем не думать, растворившись в окружающем пространства - тоже иногда необходимость. В такие моменты можно с особой четкостью ощущать то, что обычно теряется - стук собственного сердце, летучее прикосновение собственных волос к коже, прохладу пола под босыми ступнями. Поцелуй легкого бриза на щеках и ресницах.

Приятно.

- И сверчки тоже, - улыбнувшись, сообщила она, прислушиваясь к многоголосой песне, заполнившей ночь, - Они стрекотом зовут себе пару. Я думаю, это красиво. Представь, какой большой и опасный для них мир, и они, одни, в темноте, должны найти второго такого же, как и они, по звуку или свету. И находят. Светят и поют, не боясь ни ночных птиц, ни летучих мышей, которые ловят и едят их.

"Думаешь, мы от них отличаемся?"
Долго летать в темноте, звать, отчаянно искать, чтобы оставить потомство и умереть с рассветом. Не так уж и сильно, если задуматься. Но почему-то это совсем не казалось грустным. Даже такое короткое существование - по-своему метафора.
Никто не должен оставаться один. Ребенку так сходу и не объяснишь параллели. Да и незачем - такие вещи лучше всегда узнавать самой.

- Идем спать, - в конце концов, мягко сказала Бисмарк, легонько подтолкнув сестренку к кровати. Последний вопрос, не такой уж и неожиданный, и вполне закономерный, настиг ее в момент закутывания обеих в одно одеяло.

- Его больше нет, - сказала она тихо и почти без эмоций. Солгала ли? Возможно, - Так что у нее будет только мама. Ну, и тетя, конечно, -  с улыбкой добавила Лея.