Возможно, всё дело в том, что она не хотела сегодня больше её видеть. И именно поэтому старательно весь день выбирала такие места для своего пребывания и времяпрепровождения, чтобы наверняка не пересечься. Лимит слов, которые можно было сказать друг другу, был исчерпан не достигнув и десятка слов. В два предложения и всё – порог.
Признаться честно, она даже боялась. В каком-то смысле. Нумачи Роука, несмотря за давностью их довольно близкого знакомства была и, пожалуй, будет лошадкой тёмной. В высшей степени и мере – непредсказуемой. Хотя эту самую непредсказуемость она сама же ей и придумала. Вообразила, чтобы было на что списывать свои оплошности и косяки. Например, как сегодня.
Оказавшись перед дверью в комнату Тирпиц, Уилла испытала чувство deja vu. Казалось, что ситуация готова повториться, но в руках у неё не было поводка. Его вообще больше не было – выкинула, за ненадобностью.
Поправив лямку рюкзака на плече, субмарина решительно постучала.
Волков бояться – в лес не ходить. Хотя причем тут волки и лес? Сейчас то?
Дверь ей открыли практически тот час, а до этой секунды были слышны приближающиеся шаги.  Кивнув на приглашение, американка перешагнула через порог. Обстановка в комнате с утреннего визита не изменилась, только в воздухе витал сладковатый аромат яблок.
– А? Нет, никаких проблем, – врёт, конечно, проблемы явно есть. Но это проблемы иного, старого и закостенелого, свойства, – по крайней мере новых. Да и в любом случае, "проблемы" и "скандалы" – это стиль нашего взаимодействия, иначе у нас не получается. Так что не переживай.
Слабое получилось утешение. Уилла и сама почувствовала, что это "ты не переживай" – как отмашка. Вот возьми и забудь, ага.
Самой бы так уметь делать – был бы бесценный талант.
– Я вот, если честно, – оглянувшись и выбрав для себя местом для посадки кровать, Уилла осторожно присела с самого краю, стягивая с плеча лямку рюкзака и пристраивая его у своих ног, – не совсем понимаю зачем я здесь.
Зато честно. Варианты находились, но все они казались Лёве не правдоподобными и имеющими мало шансом на жизнь. А правда ,конечно же, окажется либо необычной, либо до чёрта простой.

– Кошмары, значит... – скинув кеды, Лев с ногами забралась на кровать, поджав их под себя, и облокотилась о стену. Запрокинув голову посмотрела в потолок, словно он мог дать ей если не ответ на какой-то вопрос, то существенную подсказку к тому, как же быть.
– С каждым случается... – ну или не с каждым. Говорить Уилла могла сейчас лишь за себя  ну и, может быть, какого-нибудь "того парня". Но кошмары, тем более связанные с корабельной душой, считались делом обыденным, естественным и в чём-то нормальным. По крайней мере никто не удивлялся, если нечто подобное всплывало; скорее – сочувствовали. Потому что это, как правило, действительности были именно кошмары.
– Мне тоже один сон порой снится... терпеть его не могу. Не выношу.
Некоторые часто видят во сне свою, но чужую смерть. Корабли любят делиться тем, что было для них самым ужасным. Тем, что поставило на них точку. Но "Лев" никогда ей не рассказывал об этом. Ей снилась Глубина. И в этих снах она не могла отличить себя от него. Но это были не кошмары, это были его колыбельные.
Кошмаром была волчья стая 1944. Утро 12 сентября, когда они обнаружили конвой из девяти транспортных судов и семи кораблей сопровождения. И к вечеру всё завершилось. А "Rakuyo Maru" стал их общим кошмаром.
– Но я никогда не могу предугадать, когда его увижу снова, – так что, в чём-то Габриэль и Тирпиц можно было позавидовать. Слабое утешение – знать что тебя ждёт ночь ужаса, но зато хоть подготовиться можно. На помощь позвать кого-нибудь... Если только в войне с личными монстрами может помочь посторонний.
И именно это для Льва оставалось по прежнему не ясным – какова её роль в предстоящем. Будить и помогать проснуться? Или, наоборот, не давать уснуть бесконечными разговорами? Это следовало прояснить.
– Ничего, что я так села? – запоздало опомнилась девушка вспоминая о правилах хорошего тона и приличия. Уже даже навострилась, в случае чего, спуститься поспешно с насиженного места. – И что мне делать-то? Как и чем я могу помочь тебе?

– Да уж... – и добавить к таким рассказам нечего. Невольно думается, что у тебя то, смотри, всё отлично и просто прекрасно. Было бы, правда, ещё очень здорово понимать прекрасность бытия без сравнений с окружающими, а самостоятельно, но это уже дело времени, опыта и способности к обучению.
Стоило увести разговор в мирное русло, в темы отдалённые от паразитов, моря и сломанных судеб. Потому что у неё, Уиллы, всё более чем хорошо. У неё не так много шрамов на теле, которые можно и нужно прятать. Нет боев за спиной из которых живой выходила бы только она и какой-нибудь "тот парень". Или только она одна. Она не хоронила штабелями своих друзей или любимых. Не испытывала ни к кому настоящей ненависти.
В общем, как говорят, Бог миловал.
И чувствовала она за эту милость Его себя ущербной и обделённой. Вроде бы и хорошо, да только когда про какие-нибудь пережитые ужасы рассказывают становится неловко. Потому что ты не знаешь какого это и даже представить себе, по правде сказать, не можешь. Да и не хочешь, чего душой кривить.
И когда другие молчат по причинам понятным, то её молчание выходит скорее сконфуженным и неловким. Хотя по молчанию, конечно же, мало что определишь и наверняка поймёшь.

Глядя на смущённую Габриэль, Уилла решилась прекратить её потуги и старания по формированию осмысленной и ёмкой на определения фразы и избавила от страданий:
– Я всё поняла. Рядом так рядом, мне ведь не сложно, – субмарина улыбнулась в подтверждение своих слов. Потому что и правда не сложно. И ни капли не смущает. После сожительства со знать ничего не ведающей о личном пространстве Флаундер мало что может по настоящему смущать.
Сев по-турецки, Уилла облокотилась локтями о свои колени и с лёгким прищуром посмотрела на Габриэль.
– А пока что я буду отвлекать тебя от дурных предчувствий болтовнёй и дурацкими девчачьими разговорами, – Львица махнула рукой на свои же слова, улыбнувшись. Девчачьи или нет – это как карта ляжет, а просто узнать человека получше и ближе – это завсегда здорово.
– Расскажи, чем ты увлекаешься? Может какие-то хобби есть? Ну, помимо того, чтобы крушить Глубинных на салат и игр в карты?