Следовало поторопиться.
И не только потому, что в десять часов отбой, комендантский час, и она будет наказана за то, что выбралась из общежития в поздний час. Что ей, в конце концов, какой-то выговор от командования за такую нелепую мелочь? Гораздо больше Зуйкаку волновало, что сестра будет волноваться, если она не вернется позже назначенного. А того и, чего доброго, решит, что младшая ускакала с кем-то на свидание. Ха-ха.
О цели своего визита сюда, почти в девять вечера, уже много после ужина, Зуй сестре не сказала. Даже о том, куда отправляется соврала, сказав, что навестит кого-то из подружек в соседнем домике. Нет, конечно, это не было совсем секретом, просто ей было стыдно признаваться Юне, что потеряла свою счастливую брошку.
Пропажу она искала целую вечность, стесняясь даже признаться Шёкаку, что та потерялась. Год назад она купила две такие на новогоднем фестивале, себе и сестре. Ничего особенного, но ведь безделушки для девочки - святое. Особенно те, что имеют за собой особенные воспоминания и сакральный смысл.
Конечно, это были журавлики. Один белый, другой темный, броши можно было сцепить вместе, и тогда журавли застывали в бесконечном танце друг с другом, а можно было носить по отдельности. Своего, темного, Зуйкаку прицепляла к вороту форменных доги, под мунеатэ. Один из талисманов "на счастье", к значению которых нельзя относиться легкомысленно.
И почему именно здесь, в столовской кухне? О, этот вопрос Цубаки с радостью вытрясла бы из умника, решившего ей насолить. Сначала он нагло крадет ее вещь, снимает ее, забытую, с отданной в прачечную одежды, затем прячет ее, и не где-нибудь, а в глупейшем месте, и подкидывает записку с указаниями. По пути младшая из "Журавлей" успела придумать немало витиеватых словесных конструкций в адрес вора, и не меньше не менее изобретательных способов отплатить ему, но делать было нечего. Брошка дорога ей не просто как безделушка из девичьей коллекции, это частичка того, что связывает ее с сестрой, и счастливый талисман, без которого будет некомфортно выходить в море. Нужно идти за ней.
Ожидала ли Зуй подвоха, осматривая тихое, пустое здание, глядящее в ответ слепыми темными окнами? Всенепременно. Поэтому, прокравшись к задней двери и просовывая руку в приоткрытую форточку соседнего окна, чтобы поддеть щеколду и забраться внутрь (дверь даже не стала проверять, все равно уже закрыли наверняка), долго липла лбом к темному окну, чтобы разглядеть что-то за задернутыми жалюзи. Бесполезно, конечно, не видно ничего. Нужно просто соблюдать осторожность... и быть готовой накостылять идиоту, которому зачем-то понадобилось заманить ее на кухню. Определенно, либо он сам тут, либо под окном лежит клубничный пирог, в который она обязательно влезет... либо растяжка с кастрюлями. А может и растяжка с клубничными пирогами. Чтобы сфотографировать ее на месте, облепленную вареньем и потом выложить в интернет. Чего-то умнее от таких "вражин" сложно ожидать. Даром, что подобного с Зуйкаку, обычно пребывающей в компании систершипа не случалось: мало кто захочет связываться сразу с двумя тяжелыми авианосцами. Зато в такие передряги обычно попадала одинокая Кацураги, когда Зуй не оказывалось поблизости, так что девочка примерно знала, чего может ожидать.
Щеколда подделась с третьей попытки, пришлось встать на цыпочки и как можно дальше просунуть руку, тише мыши, так что выдал японский авианосец только последовавший мягкий щелчок. Почти уверенная, что никто этого не услышал, девочка осторожно открыла окно, и полезла внутрь, стараясь не особо шуршать о жалюзи.
