Когда это случилось впервые, то показалось кошмаром и наваждением.
Проснувшаяся среди ночи Львица не сразу поняла, что не так.
Залитая блеклым и призрачным лунным светом комната, умиротворяющая тишина, тихое дыхание Линн где-то там, по ту сторону помещения. Она даже решила, что это, скорее, предчувствие из сна, ускользнувшего из воспоминаний кошмара, от которого не осталось ничего, кроме ощущения наваждения, если бы не "поднявший голову" паразит. Она редко чувствовала его настолько ясно и настолько ярко вне моря и вне боя. И настолько отдельно от себя, как нечто врожденное и вживлённое, но совершенно при этом самостоятельное.
А потом было движение.
Тень заскользила по комнате быстро, перекрывая и рассекая залитый светом пол. Уилла села, не сразу понимая, мерещится ей это или происходит в самом деле. Потерла ладонями глаза и несколько раз моргнула привыкая к полумраку. Осмотревшись по сторонам поняла, что в комнате не было никого.
Но кто-то был за окном.
Острое ощущение чужого присутствия и взгляда.
Кто? Как? Она не знала. Она лишь чувствовала Интерес. Взгляд трогал её, ощупывал, словно пальцами. Мягко, осторожно, но вполне ощутимо. Чужой взгляд. Не злобный, не голодный, не жадный. Просто заинтересованный. Но интерес этот был пристальный.
Сбрасывая оцепенение, Львица обернулась к окну, единственному источнику света и единственному месту, откуда за ней могли наблюдать. И в следующую секунду внутри у неё всё похолодело, а сердце ухнулось куда-то в пятки, словно там ему самое место.
Из окна на неё действительно смотрели. Но первые секунды она совсем не могла понять, как голова может находиться так высоко, на такой гибкой и длинной... шее?
После нескольких секунд, когда удалось избавиться от первого липкого ужаса, Уилла смогла закричать.

Она говорила, что ей просто приснился дурной сон. Кошмар и ничего более.
Это было даже похоже на правду и она сама была готова в это поверить, если бы не одно "но": на оконной раме, с внешней стороны, остались длинные царапины. Словно бы от когтей. Уилла не помнила ничего про них, в её памяти было живо лишь воспоминание о бледном лице, черты которого, правда, она всё равно не смогла бы уже воспроизвести в подробностях.
Уилла извинялась перед Линн, которую переполошила среди ночи, но не сказала ей правды. Ведь действительно, чем это могло быть, как не простым кошмаром?
Так она, по крайней мере, думала, пока не услышала шепотки и обрывы разговоров: странное нечто видела не она одна. Одни говорили о призраке, а другие о чудовище. Ни в первое ни во второе Львица не верила, а её личный опыт по общению с "призраками" подсказывал, что это, скорее всего, чья-то удавшаяся злая шутка. Самое время забыть об этом, да не получалось. И больше всего её напрягало в этом то, как вёл себя корабль в её душе. Ещё никогда он не проявлял столько заинтересованности, если так можно сказать, к окружающему миру. Словно бы... чувствовал что-то, что не было подвластно или понятно ей, Уилле.
Стараясь отгораживаться от этих чувств, она никак не ожидала, что ситуация может ухудшиться.
Как говориться, ни кошек черных, ни снов дурных – ничто не предвещало.
Просто она стала получать записки, подброшенные то в личные вещи, то в шкафчик в раздевалке. Склеенные из вырезанных разномастных и разноцветных печатных букв, в них говорилось об угрозе. Ничего конкретного, но и приятного мало.
Как поступить Уилла не знала. Жаловаться – кому? Да и какой в этом смысл? У неё не было даже подозрений о том, кто это может делать, не считая перманентной паранойи в отношении к Первой. Но для таких штучек "Морской огурец" была не настолько изощрённой и искушенной интриганкой. Незатейливая, как редис, Нумачи мягко говоря была туповатой и прямолинейной, как грабли. Других открытых врагов за собой Львица не знала. Ну, не считая ещё и Конго, но свои отношения они выяснили уже давно и теперь поддерживали если не шаткий нейтралитет, то достаточно холодную войну, которая давно не переходила ни к каким открытым боевым действиям.
Кто-то ещё?
Напрягая память, Лев не помнила, кому могла бы перейти случайно дорогу. оставалось одно – ждать.

И всё повторилось.
Странное сдержанное предчувствие беды, ощущение взгляда, вырвавшее её из и без того хрупкого сна, тень за окном. Львица больше не кричала, а странный ночной гость исчез сам собой.
Поднимаясь с кровати, девушка прошла к окну и выглянула за него, замечая, как что-то движется между деревьями. Осторожно пересекая комнату, стараясь ступать как можно мягче, чтобы случайно не разбудить Флэшер, она прошла к шкафу и, достав кроссовки и кофту, обулась и оделась, забрала из своей тумбочки маленький фонарик, умещавшийся в ладони, после чего вышла из комнаты. Безопаснее, конечно, было бы выбраться через окно, но так она рисковала разбудить соседку. А не уверенная в том, что сможет объяснить происходящее, Уилла хотела этого меньше всего.
На улице было прохладно, но это показалось даже приятным. Соленый воздух, наполненный запахом йода, успокоил. Оглянувшись по сторонам, субмарина прошла вдоль дома, огибая его, чтобы оказаться под собственными окнами – на подоконнике прибавилось новых царапин. Если бы они не выглядели так, словно их оставили там специально, то можно было бы подумать, что кто-то пытался пробраться внутрь, но так и не смог побороть окно.
Уже разоблачившая в своей жизни одного призрака, пусть и не без помощи одного эсминца, Уилла твердо решила покончить и с таинственным рокурокоби, как его тихо называли местные японские канмусу.
Обернувшись в сторону парка, куда ушло нечто, Львица несколько секунд колебалась, а после направилась следом, стараясь при этом держаться ближе к аллее и оглядываясь по сторонам, чтобы не нарваться случайно на дежурных. Она сомневалась, что её объяснениям того, почему она здесь, поверят. И не выпишут ей успокоительных в качестве оказания поддержки и помощи.

Полностью сосредоточившись на слежке, Лев не заметила (да и могла ли?) ещё одного любителя ночных прогулок.
Когда совсем рядом раздался голос подлодка, чувствуя как сердце пропустило удар, а душа ушла в пятки, аж присела, в прочем, не от страха, а группируясь, готовая без предупреждений и лишних вопросов нанести удар. И в следующую секунду расслабилась, отпуская напряжение. Насупилась, наградив линкор угрюмым взглядом:
– Блин, Том, кто тебя научил так подкрадываться?
Это могло закончиться не то чтобы хорошо, но славно, что обошлось без травм с любой стороны.
Переступая с ноги на ногу, зябко кутаясь в вязаной кофте, Уилла старательно подбирала слова для ответа. Чтобы получилось информативнее чем вопросом на вопрос и весомее, чем россказни о чудовище.
Говорить англичанину о подобных глупостях ей казалось не самым умным ходом, даже не считая того, что она сама всё же выбралась ночью из постели, чтобы оказаться в погоне за тем, чего может не существовать вовсе.
"Ага, а царапины на окне откуда?" – Львица была слишком уверена, что это чья-то шутка, чтобы пытаться себя убедить в обратном. К тому же, одного "призрака" она уже однажды вывела на чистую воду. не в одиночку, конечно, но это уже детали, а факт остаётся фактом. Призраков – не существует. И чудовищ тоже.
А вот долгоиграющие и ни разу не смешные шутки Вторая точно не любит.
Переключившись мыслями к тому, почему она вообще здесь, девушка поняла, что за внезапностью встречи упустила того, за кем следовало.
– Я за... А ты... Стой, подожди, – субмарина обернулась в ту сторону, куда направлялась, даже сделала несколько шагов в прежнем направлении, взглядом выискивая между деревьев белёсый силуэт, который преследовала. Тщетно – всё было тихо и на первый взгляд совершенно безлюдно.
– Ты видел? Чёрт, неужели упустила? Нет, правда, ты видел? – она указывала в ту сторону, где последний раз видела нечто, безнадёжно вглядываясь в укромную темноту парка.
– Это пугало которую ночь ко мне в окно пялилось! – и шутки про пылких поклонников здесь были не уместны. Совсем. – Блин! Неужели упустила? Пойдём.
Львица не могла себе позволить терять время, а разговоры на ходу преследованию не помешают. Ускоряя шаг, субмарина вглядывалась в ночные плотные сумерки
– А сам что здесь забыл? – сама Уилла могла похвастаться наличием относительно важной причины, а вот чтобы Том выступал нарушителем дисциплинарных порядков не помнила.