Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Шпее мог закрыть глаза и мысленным взглядом вновь увидеть военно-морскую базу в Гданьске: мокро, живешь как в колодце, по всему бетону разбросан разнообразный мусор, и никакой растительности - сплошные коробки здании. А здесь на Хоккайдо достаточно пройти семь минут от столовой к побережью и ты уже на нетронутой человеком дикой природе. Солнце начинает свой заход за горизонт, меняя как хамелеон свои оттенки с золотистого на оранжевый, придавая окружающим деревьям осеннюю атмосферу. И океан, распростирающийся перед взором как необъятное голубое полотно. Как легко забыть об опасностях глубиников, когда ты видишь воды спокойными, а то и игривыми, воплощением жизни, смотря с суши. Да и вдобавок водам полагается ощущаться домом для канмусу, так что это по теории должно было быть еще одной причиной быть здесь, в этот час, когда вот-вот наступит волшебное время сумерек.
Вдох. Выдох.
А Шпее пришел сюда не просто так, здесь, посреди естественной красоты альбинос уединился дабы восстановить свою внутреннюю гармонию, и попутно практиковался игре на виолончели. Хотя сам юноша сейчас рассматривал данное занятие скорее как способ "очистить свою душу от накопившейся злобы". На утесе перед самым обрывом сидел, одетый в бирюзовую кожанку, темно-синие джинсы и черные кроссовки, альбинос с взлохмаченной шевелюрой на своем гибриде монументального, размером с человека, кофра с футляром от виолончели: тащить и то и другое по отдельности очень неудобно, так что Шпее, раздобыв нужные материалы, поступил как истинный инженер. Да, гении в обьектах, и полный профан с субъектах как всегда. Парень играл Прелюдию сюиты Баха номер четыре, неотрывно смотря ледяным взглядом сузившихся глаз в одну точку океана, так и не успокоясь за прошедшее время ни на иоту. Началось все безобидно, когда два корабля после совместного дежурства вступили в обычный разговор в столовой, однако затем беседа пошла в сторону сегодняшней работы, на которой собеседник допустил оплошность и Шпее позволил себе высказаться предельно на прямую и без смягчении формулировок. Затем с обеих сторон пошли сперва обвинения, а затем и оскорбления. Правая ладонь до сих пор неприятно гудела от пощечины, которую Белый Охотник нанес в праведном гневе за слова "какой должна быть мать, что ее сын - машина, живущая одной голой функциональностью". После данного жеста он поспешил удалиться, испугавшись что более не сможет себя сдерживать. А покинул Шпее столовую со страшным видом: кулаки сжаты по побеления, лицо напряжено, глаза излучают ледяную злобу. Обмен любезностями продлился семнадцать минут.
Однако ничто не помогало альбиносу успокоиться, и дело было не только в том что он долго терпел а потом долго остывал. С того самого момента как он покинул базу в душе засело ржавым гвоздем противное ощущение, и только приступив к игре юноша смог в нем разобраться. Недовольство самим собой.
И ты, Брут?!
Вдох...
Ничего не меняется...
Выдох...
"Хватит!!!, в мыслях зашипел Шпее, резко оборвав игру на виолончели. "Я сказал все как есть, оказал этим услугу, указав что надо исправлять, а потому в произошедшем точно не моя вина! Я не смогу эффективно работать, если Ты будешь меня терзать "псевдо виной"!
"Ответа" не последовало.
Альбинос с раздражением вздохнул. Они, если дух можно считать за полноценную личность, легко могли быть как на одной волне, так и по разные стороны баррикады, и при второй ситуации оба демонстрировали упрямость знаменитых двух баранов. Ну чтож, раз так, то самое время узнать кого хватит на подольше! С этой мыслью тяжкрей приступил к Аллеманде. И благодаря своей упертости он совсем не заметил, что у него есть слушатели...
Отредактировано Admiral Graf Spee (2016-08-26 03:25:31)
