Несмотря на мрачноватую подоплёку «визита» на Центральную Базу, Како уже успела немного свыкнуться и расслабиться. Войти в прежнюю колею лёгкой и позволительной самой себе безалаберности, некоторой шутливости и даже относительного спокойствия. Много ли ей нужно, честное слово? «Центральные» пока не проявляли открытой враждебности, и Рейну им можно было доверить. Хотя бы на время, уж что-что, а понимание необходимости врачебного вмешательства в жизнь девочки было даже у такой, как Рута. Сама она навещала Рейну, таскала ей нехитрые продукты, которые таскала из столовой, следила за врачами, как истинная охранница, ну и жила в местном общежитии, ключи от которого ей вручили, несмотря на протесты и желание быть с Рейной двадцать четыре часа в сутки.
Вердикт был таков: «жить можно», вот Рута и жила. Даже иногда позволяла себе подумать, что тут лучше, чем на Марипозе. Ну да, пока лучше. Пусть она им и не доверяет, жилось ей, пожалуй, неплохо. Никаких тревожных звоночков не было – до одного вечера.

Незапертая дверь, самую малость приоткрытая будто бы сквозняком – это всегда должно настораживать.
Например, там могли порыться любопытствующие, а поводов для любопытства Како, если подумать, дала просто неимоверное число. Например, там мог сидеть какой-нибудь гад. Наконец, замок мог просто сломаться – но все эти пункты объединяло одно. Верно, наличие идущих за ними проблем. От сломанного замка до… какого-нибудь врага. Во врагов Како могла записать половину местной базы, вот такая у неё широкая душа.
Правда, Како, проведя полдня на территории врачей, под чьим бдительным надзором находилась Рейна, утомилась надзором за врачами так, что желала только одного: завалиться спать и не думать о том, что могло случиться с замком. Но внутри всё равно что-то затикало, и протянутая к дверной ручке рука замерла и медленно опустилась. Потом снова поднялась, почти дотронулась до металлической поверхности, отполированной за годы чужими ладонями, и снова замерла.
«Да ну вы шутите!», мысленно фыркнула Рута и почесала затылок второй рукой. Собственные опасения казались неимоверно тупыми, но внутри продолжало нервно тикать. Попытка напомнить себе, что она не на Марипозе, желаемого результата не принесла, только подстегнула неуверенные подозрения.
Именно что «не на Марипозе». На Марипозе её сестра, а её саму выпустили… зачем-то. И теперь могут сделать с ней вообще всё, если ей не понравится.
«Бред», подумалось ей, пока внутри нарастала злоба на саму себя. Чепуха и бред.
Како рванула ручку так, что чуть не вырвала её с мясом.

– Bitch. – выдохнула она, увидев, что именно ожидало её в комнате, и непонятно было, кому именно это было адресовано – замку, комнате или Сюркуфу с глазами дохлой рыбы. Наверно, всё-таки не ему. Наверно, всё-таки сложившейся ситуации, а не ему.
Потому что даже в самом нетрезвом состоянии ума и под самой отчаянной заносчивостью Како не могла представить себе, чтоб она попыталась назвать сукой такого… (Кого? Человека? Корабль? Автомат по убийству?) как он. Не вслух и не в лицо.
Марипоза передавала ей привет. Како прикрыла за собой дверь, повинуясь принципу неразглашения. Потом – задрала подбородок, явно пытаясь глянуть свысока.
– Давно не виделись, – вяло ухмыльнулась Рута Арчибальд. – Какими судьбами?

Что она здесь забыла.
Рута постучала пальцами по косяку, выбивая незамысловатый ритм, прежде чем вообще задуматься над ответом. Вопрос, поставленный ей в лоб, мог содержать сразу с десяток вторых смыслов – точнее, третьих, четвёртых, пятых и далее. В этих смыслах запутаться мог и человек поумнее, куда уж ей.
– Что за вопросы, Сюр, это же ты в моей комнате, – ворчливо произнесла она, продолжая выстукивать пальцами по косяку и не стремясь пройти дальше порога, подпирая спиной запертую дверь. Мысленно – просчитывая пути к отступлению. Побегу, если так. Они ведь никогда не были друзьями, даже не пытались.
Что она здесь забыла, если тут уже есть он.
Он помянул «Ру-ру» – именно так, тем нежным прозвищем, которое всегда использовала Рута, – и в сердце у создательницы этого прозвища снова тревожно затикало. Нет, сначала стало больно, так, что ритм сбился, а пальцы повисли в воздухе, так и не коснувшись отполированной поверхности в очередной раз.
Земля под ногами Руты покачнулась, явно собираясь выскользнуть окончательно, но, усилием воли Рута даже виду не подала. Никаких сжатых зубов. Никаких тревог. «Во имя блага Ру-ру».
Что она здесь забыла без Ру-ру.
– Может быть, – неопределённо отозвалась Рута, невидящими глазами следя за перемещениями Джека по комнате, и даже не осознавая их толком – в голове теснились вариации вопросов, рождённые всего лишь из одного, заданного «гостем», перекрывались лицом сестры, которую она не видела уже бог весть сколько. Тотчас же, как тоска стала мешать ей думать, Рута обозлилась на себя: что, всего лишь одно слово способно сбить её с мысли, с намеченного курса?
Марипоза била в самое больное. Джек пропитался её духом до кончиков волос, поэтому действовал так же, может, неосознанно, но всё равно. Ей нужно было не отвечать тем же, нет, она не знала, что именно может заставить Джека страдать. Ей достаточно было пройти через комнату, опуститься на кровать, сесть поудобнее – и взглянуть на гостя задумчиво и самую чуточку безразлично. Дескать, меня не касаются твои слова.
– Я здесь по прямому приказу Марипозы, – Како позволила себе глянуть свысока, закинув ногу на ногу, – Фронт мне до сих пор не светит, а вот ты – тебя разжаловали и бросили сюда, разве нет?
Ответ был не менее скользким, чем упоминание Ру-ру. Приказ – значит, она имеет полное право, нет, обязанность не посвящать в него никого. Короткое указание на то, что здесь все знают, что она работает на Марипозу, и использовать её в боевых целях не будут. И, наконец, короткий укол в сторону Джека, прощупывающий почву.
– Выключи свет, если хочешь, – Како мотнула головой в сторону выключателя. – Мне он не нужен, а ты и подавно крут в темноте.